совершенно истрепанной одежде. Его бледное как мел лицо было изрезано густой сеткой темных морщин; глаза с несколько лихорадочным блеском бездумно уставились в потолок. Грязным пальцем, под сломанным ногтем которого осталась земля, он поглаживал по клюву взъерошенного, видавшего виды ворона, примостившегося у него на плече.
Джон Браун сделал паузу и теперь изучал выражение лиц окружающих – как на них подействовали его слова?
– Итак, повторю еще раз, – продолжал он. – Я верил в то, что проповедовал. Тело и здоровье всегда были для меня превыше всего. Опираясь на эту веру, я и основал «Храм здоровья», который способствовал телесному процветанию многих и многих людей. А сейчас.., сейчас я вынужден констатировать, что мое собственное тело больно. Оно поражено раком. Выходит, я ввел в заблуждение и себя, и многие сотни людей. Этому надо положить конец. Предприятие не должно попасть в руки какого-нибудь проходимца, который только и знал бы, что выкачивать из него прибыль. Нет!
Он грохнул кулаком по столу.
– Санаторий закрывается!
Джим Роджерс повернулся от окна и посмотрел на своего работодателя.
– Вы что, говорите это вполне серьезно, мистер Браун? Закрыть ваши фабрики диетических продуктов и магазины? И «Храм здоровья»? Разве не они привели к процветанию вашу семью?
– : Мою семью? Какая забота о ней! Браун скривил губы в горькой усмешке.
– Скажите уж лучше прямо, что у вас на уме – хочу, мол, жениться на Барбаре, чтобы заполучить ваши денежки.
Джим лишь ценой огромного усилия сохранил самообладание.
– Я уже дал вам, наверное, лучшее доказательство того, что вы ошибаетесь в своих предположениях – я ведь не женился на Барбаре. Я не желаю, чтобы кто бы то ни был приписывал мне такие намерения.
Закари, адвокат, деликатно кашлянул.
– До сих пор я был уверен, что санаторием в случае вашей кончины будет заведовать миссис Браун, – сказал он и снова стал нервно перебирать свои бумаги.
– Ив результате вы сможете огребать бешеные деньги, обводя мою жену вокруг пальца, – ядовито откликнулся Браун.
– А что с рекламой по радио и телевидению? Контракты будут в силе еще год, нам придется платить за это, независимо от того, будем мы давать рекламу или нет.
Браун подался вперед, опершись на столик в форме почки.
– Мертвым реклама не требуется, – сказал он и рассмеялся.
Миссис Браун начала тихо плакать.
Корнелия Маллинз подошла к Джону Брауну и погладила его по руке.
– Доверьтесь природе, друг мой, – сказала она мягко. – Пойдемте на солнце, оно придаст вам силы.
Хмурое лицо Брауна смягчилось было, но затем он решительно покачал головой.
– Против рентгеновских снимков не помогает никакая природа, Корнелия.
Старый Амос вдруг зашевелился. Все еще глядя в потолок, он пробормотал:
– Посреди жизни все мы охвачены смертью… Миссис Браун зарыдала громче.
– Бедный старина Амос, – ласково сказал Джон Браун. – Я уже о тебе позаботился – тебя увезут жить в приют для престарелых.
– Нет! – закричал старик в ужасе. – Я не поеду туда!
Он, хромая, побежал к двери. Ворон, вцепившись в его плечо, колыхался при каждом шаге.
Дверь захлопнулась.
Корнелия еще раз положила свою руку на руку Брауна.
– Джон, а почему бы нам не продолжить все как прежде, когда ты руководил нами?
– Она права, – поддержал ее Закари, быстро подняв глаза от бумаг.
– Конечно, права, – поддакнул Рокки Тейлор. – Ведь вы же всегда наставляли нас – выполняйте свою работу так, будто это ваше собственное предприятие, и оно на самом деле станет вашим, если мне первому суждено будет уйти от вас.
– В этом духе я и составил ваше завещание, – вставил адвокат.
– Это завещание больше не имеет силы, – медленно сказал Браун, старательно выговаривая каждое слово. – Я составил новое, по которому оставляю все своей жене.
И он указал ножом для разрезания бумаг на листок, который лежал перед ним.
– И Барбара в нем не упомянута? – спросил Джим Роджерс.
– Совершенно верно.
– Как хорошо! Наконец-то я смогу жениться на ней. Браун бросил на Джима взгляд, полный ненависти, но предпочел оставить эту реплику без ответа.
– Я собрал всех, пока еще жив, чтобы объявить – я вас вычеркнул из своего завещания. Я не мог отказать себе в такой радости – поглядеть на ваши физиономии при этом известии.
