- 296 миллионов 674 тысячи долларов.
Зал ахнул.
- Тихо, - кричит судья, - успокойтесь, пожалуйста. Следствие определило куда они ушли?
- Только половину. Ее нашли в швейцарском банке и уже вернули.
- Обвиняемый, в какой банк вы поместили свою долю?
- Я ничего не знаю. Здесь недоразумение...
Зал гудит. Я вижу, что проиграл... Защитник, к тому же, взял неверную линию, несет чушь, что виноват один только Володька, мол, он меня совратил, он мне угрожал и под пистолетом заставил сделать это.
Суд вынес решение. Семь лет строгого режима с конфискацией имущества. Мой защитник тоже остался с носом.
В вагоне сижу с мордастым уголовником по кличке Чигирь.
- Значит, это ты банк грабанул?
- Говорят я.
- Тогда я попал туда.
- Не понял.
- А чего тебе понимать, блин, мне приказано тебя охранять.
- Кто приказал?
- Не важно кто. Приказали и все.
За мутным окном пробегают поля и леса.
- Куда мы едем?
- В лагерь... на Енисее.
- Но мне присудили строгача?
- Там тебе и будет строгачь. Предупреждаю, побежишь, морду разворочу.
Вот для чего охранника поставили, бояться что я смылюсь.
- Мне сначала эти не дадут, - я киваю в сторону охраны.
Чигирь ухмыляется.
- С такими деньгами как у тебя, блин, можно смылиться и у этих придурков.
- Так может рванем вместе?
- Нет. Я тебя должен доставить в целости и сохранности до места.
Что же они, сволочи, мне готовят?
Едем уже третий день. В купе мне все надоели, особенно Чигирь
- Кем работал до того, как замазать банк? - пристает с вопросами он.
- Кем, кем? Музыкантом.., - раздражаюсь я.
- Это дело. Нам нужны такие.
- Слушай, Чигирь, что со мной будут делать... там?
- По головке гладить, блин, до тех пор, пока не выложишь куда ксиву прячешь. Там 'дед' тебя расколет.
- А этому 'деду' то какое дело?
- А такое, блин. В этом банке и его денежки были.
Мне совсем стало тоскливо. Этот главарь будет есть меня по частям.
- Дед и тебе поручил за мной следить?
- Я за тобой, музыкантик ты мой, буду ходить как нянька, чтобы ты, засранец, не сбежал, не удавился и не покончил с собой раньше времени. А кто мне поручил это? Не твое собачье дело.
Рано утром, на полустанке, всех снимают с вагона. Недалеко стоят крытые машины и нас грубо заталкивают туда. Мы всего то, проехали на них минут двадцать и остановились. Когда повыпрыгивали на деревянный настил, то увидели неширокую реку и деревянную баржу, застывшую у причала. Охрана торопливо стала нас подгонять к барже. На верхней палубе стоял длинный сарай, с небольшими квадратными окнами, затянутыми сетками. Только мы подошли к борту, как сарай заревел от восторга бабьими голосами.
- Мальчиков везут...
- Ребята, откуда...?
- Покурить есть?
- Ишь ты? - откоментировал Чигирь, - с бабами повезут.
- Тоже заключенные?
- Они. Удачно мы попали. Баб один раз в год привозят и мы в эту поездку влипли.
- Они все, тоже строгого режима?
- Ты что думал? Если эта дура, зарежет пятерых, ей что поблажку делать будут? Нет. Затолкают на край света и будут дрючить, пока не подохнет.
- Откуда ты все знаешь? Уже по этому маршруту ездил?
- Нет. Но везде все одинаково.
Для нас открыли трюм и стали загонять вниз. Парни разбежались по длинному помещению, где слева и справа стояли деревянные нары, занимать места.
- Ну ты, вали от сюда, - рявкнул Чигирь на какого то парнишку, устраивавшегося на нарах.
- А чего... Местов что ли других нет?
Чигирь рванул его за ухо.
- Ты, падла, не понял?
- Все... Ухожу...
Он быстро хватает шмотки и убегает.
- Располагайся, музыкант.
- Чего ты его шуганул? Мест что ли не хватает? Смотри сколько свободных нар остается.
- Не люблю ни в носу, ни на корме спать.
Чигирь устраивается рядом.
- Послушать тебя..., как будь-то везде побывал.
- Музыкант, это не твое сраное дело.
- А копаться в моем дерьме, тебя устраивает.
Он резко оборачивается ко мне и приближает лицо.
- Это, действительно, мое дело. Пока не выбьют из тебя всю дурь, я буду копаться в чем угодно.
Чигирь опять повернулся к нарам и принялся расстилать свой плащ.
- Порядок. Теперь только бы жрать побольше давали.
Мы стоим три дня. За это время подвезли еще заключенных и, вскоре, все нары оказались заполненными. Чигирь встретил знакомых и вскоре они кружком принялись за игру в карты. Я пока отсыпаюсь. Наконец, подошел буксир, баржу сдернули с места и мы поплыли по течению реки. Через сутки, куда то причалили и сверху донеслись ругань и топот. Вечером ко мне подсел Чигирь.
- С таким темпом только через месяц в лагерь приплывем.
- Что-нибудь произошло?
- Вода спала. Капитан буксира не хочет нас тащить, рискованно очень, а начальник конвоя настаивает.
- Ну и что?
- Завтра все узнаем. А сейчас пора спать.
Он зевнул и упал на нары.
Опять плывем, иногда шуршит обшивка баржи, когда зацепляется за дно или камни. Ночью, дикий толчок и грохот сбрасывают меня с нар. В носу паника. Там раздаются крики и вопли. Несколько фигур бегут мимо нас. Баржу разворачивает и куда то бросает опять. Теперь топот и крики наверху.
- Одевайся, музыкант, - торопит Чигирь, - никак на камни нарвались.
- Тонем, - раздались крики.
На полу появилась вода. Баржу несет боком по течению.
- Теперь либо на мель сядем, либо потонем, - подводит итог мой охранник. - У буксира, судя по всему, трос порвали...
Вода заметно прибывает. Все устремляются к корме.
- Ты посиди здесь, я пойду все узнаю.
Чигирь прыгает в воду и идет к корме. В носу баржи раздается пронзительный треск и скрип и тут же
