Все кивают головами.
Мы начинаем делить кристаллы, равномерно разбрасывая в кучи большие и маленькие изумруды. Маше подобрали небольшую груду средних и больших камней. Потом Маша отвернулась и начала 'колдовать', мне досталась крайняя куча, которую я тут же запихнул в рюкзак.
Утром в лагере шум. Федя лежит на земле и любуется чистотой кристалла, при этом смачно ругаясь. Гошка прыгает вокруг своего мешка и хохочет.
- Вот заживем...
Миша зарывает руку по локоть в камни и выдергивает какой-нибудь кристалл, потом опять копается...
- Ребята, сейчас поедим и пора удирать от сюда, - объявляю им.
- Кто и уйдет, а мы останемся, - говорит Федя.
- Ребята, вам столько камней не унести.
- Это мы посмотрим.
Я почувствовал подвох.
- Что вы там еще надумали?
- Миша, давай... - Федя кивает ему.
- Понял.
Миша лезет в свой спальный мешок и достает небольшую радиостанцию. Включает тумблера, одевает наушники.
- Компас, как слышите, прием, - начинает бубнить он.
Через минут семь, пресловутый 'компас' ему ответил.
- Мы вышли на точку. Нужна ваша помощь. Ага... Ясно... Начнем с утра.
Он сдирает наушники и отключает станцию.
- Федя, кто-то включил здесь радиомаяк. Уже три дня он работает. Наши засекли его и уже отметили координаты.
- Так, - Федя угрюмо смотрит на меня, - Твоя работа?
- Моя. Я должен это месторождение сдать компании. Для этого и нахожусь здесь, для этого и вывесил маяк.
- Дать бы тебе по морде за такие дела. Куда дел маяк?
- Не знаю, темно было, я его включил и швырнул в лес. Где он сейчас валяется, поди разбери...
- Миша, ты можешь отыскать маяк?
- Нет, здесь пеленгатор нужен.
- Вот черт. Мишка, возьми автомат и держи этих... на прицеле, не дай им удрать.
- Да вы что, ребята? Мы же все делали вместе...
- А теперь, после твоего предательства - врозь. Гошка, бери пилу, начнем расчищать площадку.
Они валили деревья до темноты и вскоре пришли к нам усталые и злые.
- Мишка, - орет Федя, - Мы сейчас поедим и спать, а ты посиди ночь с этими...
Вскоре лагерь затих. Маша залезла в свой спальный мешок, я прикрылся плащом, один Мишка сидел перед костром и подбрасывал в него ветки и сучья.
Проснулся от холода. Уже брезжит рассвет. Костер почти потух, Мишка спал, закутавшись в ватник и прижавшись к стволу ели. Я подполз к мешку Маши и зажав ей рот тихо прошептал в ухо.
- Проснись.
Она дернулась и открыла глаза.
- Тихо. Вылезай из мешка.
Помогаю ей выбраться. За спиной Мишки прислонено к дереву, ружье 'Манлихер'. Осторожно беру его, а из брошенной на землю коробки, набираю в карманы патроны. Две банки тушенки, флягу и противомоскитные сетки пихаю в карманы рюкзаков.. Мы забираем свои рюкзаки и, буквально на цыпочках, выбираемся из лагеря. Я ее провожу мимо лесоповала, устроенного вчера нашими попутчиками, и по едва заметным тропам веду ее на юг.
Идем по лесам, с частыми остановками, почти сутки. Кое как переспали под наломанным лапником, причем Маше досталось от комара и гнуса. Она не привыкла спать под открытым воздухом, спальные мешки мы бросили в лагере при бегстве, и теперь хандрит.
- У меня расчесана нога и руки, смотри какие красные.
- Приложи листья березы...
- Сам приложи, где ты видишь березу. Завел черт знает куда.
- Мы скоро выйдем к деревне...
- Ты уже давно говоришь это.
Она ворчит и такое ощущение, что наливается яростью.
Вновь тронулись в путь. У Маши совсем испортилось настроение, видно тяжесть дает о себе знать. Она стала огрызаться и ворчать. К часу дня свалились у ямы с ключевой водой. Маша вроде тут пришла в себя, но маски злости с лица не сняла. Она устала и развалились на траве.
- Нам куда идти? - резко спрашивает она.
- На солнышко
- Это туда? - она махнула рукой.
- Да.
- А далеко до первой деревни или поселка?
- Совсем рядом, часа два осталось. Если не сбиваться, идти прямо метров через сто, выйдешь на старую заросшую дорогу. По ней опять... по солнышку прямо в деревню.
- Чего же мы тогда так долго шли к месторождению? Тогда почти двое суток, а сейчас полтора....
- Колесили, сбивали след.
- До чего тяжелые камни.
- А ты что думала... У меня от напряжения плечи сводит. Еще гнус и комары проклятые... Посиди здесь, я пройдусь.
Возвращаюсь, Маши на месте нет, я подумал, что она тоже пошла проветрится. Присаживаюсь рядом с рюкзаком и вдруг из-за ствола ели появляется Маша. В ее руках ружье, дырочки ствола уперлись мне в грудь.
- Ты чего?
- Не шевелись. Я убью тебя. Наш контракт окончился. Баер получил все что хотел, я должна получить свободу. Но чтобы ты больше не портил мне жизнь и не встречался на пути, я тебя пристрелю.
- Маша, ты что белены объелась.
- Заткнись, давно я ждала этого момента. Все мои унижения, все кончилось...
- Разве мы не любили друг друга, не жили вместе почти девять месяцев.
- Я тебя ненавидела, терпела...
- Хорошо. У нас оговорено, что мы можем развестись после сделки. Давай разведемся.
- Чтобы я тебя простила? Никогда.
- Маша, не дури, ты не дойдешь одна.
- Не двигайся, сам сказал по солнышку..., как-нибудь доберусь.
Похоже у нее крыша поехала. Я протягиваю руку и пытаюсь подняться.
- Не делай глупости. Отдай ружье.
Но тут грохнул выстрел, смачно чмокнула кора сосны, у которой сидел. Я даже откинулся на локти назад. Маша бледная, сжав зубы, смотрит на меня.
- Я сказала, пристрелю и так сделаю, - ствол ружья даже не дрожит, упорно смотрит в грудь. - На последок, я скажу почему не могу сохранить тебе жизнь. По контракту, если у меня родится сын или дочь, то отцовство будет признано за тобой и дети будут твои. Теперь они будут мои. Я беременна. Прощай.
И тут выскочил из ствола ярко белый огонь. Что то толкнуло меня в грудь и все потемнело в глазах...
Я открыл глаза и увидел черный потолок избы. Бабка, закутавшись в платок, сидела рядом.
- Где я?
- Очнулся, соколик. Неделю уже в беспамятстве...
- Что со мной?
- Да нашли тебя мужики в тайге. Выстрелы услыхали и пошли на них. Тебя нашли, с раной в груди, сюда
