любопытством разглядывает.
- Плохо костюм подогнали? - тревожусь я.
- Нет, все в порядке и волосы хорошо уложили, и грим...
Ее рука прощупывает куртку, жабо, пальцы осторожно проходят по щеке.
- Пудру смахнете.
- Ничего, наложат опять, - она вздохнула и убрала руку. - Ты реверанс умеешь делать?
- А что это такое?
- Серия красивейших приседаний. Для молодого пажа, это целое искусство. Наталья, где ты? - кричит она в сторону кулис.
Появляется Наталья, я ее и не узнал, она изумительно красива, в кринолине, в светлом парике, лицо выбелено, сверкают лишь огромные глаза, а на щеке обворожительная мушка.
- Я здесь.
- Натали, подучи этого пажа делать реверанс, скоро ваша первая съемка. Не осрамитесь.
- Хорошо, Ираида Владимировна.
Помрежиха пошла в павильон, а Наталья приготовилась было читать лекцию, но захлебнулась.
- Лешка... Господи, совсем не узнала. Ожидала видеть, но не такого, просто загляденье...
- Чего вчера не звонила?
- А ты чего?
- Поздно пришел, в институте последняя лекция заканчивается в десять вечера, пока добрался до дома...
- Вот видишь, а я тебе звонила днем.
- Ну ладно, не получилось, так не получилось. Все у нас впереди... Покажи, что там делать-то.
- Берешь свою шапочку в правую руку с изгибом сюда..., выставляешь правую ногу чуть вперед, корпус наклоняешь и проводишь рукой перед собой. Вот так, а теперь легкий подскок назад, ноги меняешь, опять поклон, опять двигаешь рукой. Это надо делать в темпе. Начали.
Тридцать минут мы бьемся над слаженностью движений, и я стал замечать, что у меня что-то получается. Наталья делает перерыв и, подняв гору своих юбок, достает пачку сигарет. После двух затяжек, она продолжает учить меня.
- Самое важное не обращай внимания на камеру, вообще отрешись от всего, будто никого вокруг нет. Ты должен делать все естественно. Видишь на моем корсете шнурки, в первой сцене, ты их осторожно развязываешь, потом, как только оголятся груди, сразу же проводишь по ним рукой и хватаешь, как неопытный мальчик. Постарайся делать не больно, ласково, ну как у нас... в постели, иначе Маэстро придерется и будет нас мучить десятки раз, пока не добьется своего...
- Кто это, Маэстро?
- Так кличут нашего режиссера.
- А что мне говорить?
- Ты что, текста не видел?
- Нет.
- Вот, дьявол. Я сейчас.
Она торопливо гасит сигарету о стойку кулисы и убегает в проход. Через пару минут Наталья приносит мне рукопись.
- Вот, наша сцена 17, читай, учи текст наизусть. У тебя есть время, там несколько предложений, а я пока не буду тебе мешать, пойду посмотрю, как там снимаются наши...
Павильон завален декорациями. Меня ставят перед необструганной дверью, и через некоторое время, мегафон режиссера орет:
- Сцена семнадцатая, попробуем без репетиции. Наталья, только без всякой наигранности, больше страсти, оголишь грудь и дальше вспыхивай, как пожар. Внимание, мотор.
И тут же вылетела немолодая женщина с хлопушкой.
- Сцена семнадцатая, дубль первый, - устало проверещала она.
Ираидка толкает меня в спину и шипит.
- Пошел.
Я открываю дверь и попадаю в море света. В задрапированной комнате, огромная, двуспальная кровать с балдахином. На ней лежит Наталья в своем пышном платье и смотрит на меня. Я тут же у дверей начинаю делать реверанс и замираю на последнем такте.
- Ты кто? - с удивлением спрашивает она.
- Ваш новый паж, меня прислала королева.
Наталья поднимается с кровати и подходит ко мне. Она двумя пальцами приподнимает мой подбородок.
- Ну что ж, пригож и всем хорош. Спасибо королеве за столь прекраснейший подарок. Как звать тебя?
- Тибо.
- Тибо? Ты очень мил. Но раз ты здесь, то к делу перейдем. Моя служанка отлучилась, а мне пора прилечь. Ты помоги расшнуровать корсет.
Я робко распутываю шнурки, она мне помогает и вдруг, сверху одежда расслабляется, расширяется декольте и выползает грудь. Моя рука выронила шнуровку, замерла, потом осторожно перемещается вверх, тут же накрывает сосок. Натали замерла, закрыв глаза.
- Прекраснейшая, госпожа, - хрипит от волнения мой голос, - я... я...
И тут Наталья встрепенулась, она рванулась из-под моей руки.
- Негодник, как ты смел?
Хлесткий удар по щеке чуть не опрокинул меня.
- Прочь, прочь, пошел.
Она вторым ударом откидывает меня к двери. Я выскакиваю наружу прямо в объятья помрежихи. Сзади слышен голос Натальи.
- Но как он мил...
- Стоп, - слышен голос режиссера, - я принимаю такую версию. Очень хорошо, переснимать не будем.
Тут же пошел гул, где-то хлопнула дверь, стали гаснуть огни. Ираидка держит меня в руках, потом неохотно отпускает.
- Действительно, ты мил.
Вбегает Наташа и тормошит меня.
- Лешка, замечательно. Даже переснимать не стали, я заметила, ты понравился Маэстро.
- Такой милашка, всем понравится, - бросает реплику помрежиха, - а ну-ка, ребята, срочно в гримерную, у вас еще одна сцена, бал во дворце.
- А как мне там себя вести, что делать?
Я ведь помню, по сценарию меня там нет. Может быть, я плохо прочел, всего-то перелистал эту рукопись почти два часа назад.
- Ты будешь изображать публику, болтаться на балу в кругу пажей. Камера должна несколько раз захватить вашу группу...
Эту дурацкую сцену мы снимали раз десять, Маэстро был в ярости.
- Миронова, куда вынесло танцующие пары? А эти! Что эти болваны делают? Не глазеть надо, а болтать друг с другом и при удобном случае перемигиваться со своими дамами. Стоп... Начали все сначала.
'Эти болваны', конечно, были мы. Отпустили нас к восьми вечера. Я уже и не помышлял о занятиях в институте. Наталья отмылась и переоделась, она присела рядом со мной на скамеечку в сквере.
- Сумасшедший день.
- Устала?
- Как собака.
- Поехали ко мне.
- Нет. Поздно очень. Завтра, наверно, приеду. Не сердись, мне дочке надо приготовить поесть и много дел по хозяйству.
- Хорошо.
