Кочерга быстро остывал. Ворон пустил в дело нож.
Я врач. Мне приходилось ампутировать конечности. Я солдат, и я видел кровавые сражения. Тем не менее меня начало тошнить. Обезглавливание мертвого человека – это все-таки что-то не то.
Ворон невозмутимо спрятал ужасный трофей себе под плащ. По дороге назад, в наш район города, я решился задать вопрос.
– А почему мы вообще пошли за Кочергой?
Ворон ответил не сразу.
– В последнем письме Капитана сказано, чтобы я покончил со всем этим, если представится возможность.
Когда мы подошли к площади, Ворон опять заговорил.
– Поднимись наверх, посмотри, там ли это привидение. Если нет, пошли самого трезвого за фургоном, а сам возвращайся сюда.
– Хорошо, – вздохнул я и поспешил в наши комнаты. Хоть чуть-чуть согреться.
Снега уже навалило целый фут. Я боялся, что с ногами у меня будет нехорошо.
– Где, черт возьми, ты был? – набросился на меня Элмо, когда я ввалился внутрь. – Где Ворон?
Я осмотрелся. Ловца Душ не было. Гоблин и Одноглазый вернулись. Для них не существовал никто. Масляный и Хагоп храпели, как великаны.
– Как Масляный?
– Нормально. Так где ты был?
Я уселся у огня, стянул сапоги. Ноги были синими и окоченевшими, но не обмороженными. Вскоре я почувствовал болезненное покалывание в ступнях. Мышцы ног тоже ныли от пройденного расстояния. Я все рассказал Элмо.
– Вы его убили?
– Ворон сказал, что так хочет Капитан.
– Да-а. Я не думал, что Ворон пойдет резать ему глотку.
– Где Ловец Душ?
– Еще не вернулся, – он ухмыльнулся. – Пойду за фургоном. Никому больше не говори. Слишком длинные языки.
Он накинул на плечи плащ и шагнул за дверь. Мои ноги и руки уже согрелись настолько, что я почти почувствовал себя человеком. Я быстренько схватил сапоги Масляного. Почти мой размер. А ему они сейчас не нужны.
Опять выскочил в ночь. Почти утро. Скоро рассветет.
Ожидая, что Ворон начнет выражать свое недовольство, я был разочарован.
Он только посмотрел на меня. По-моему, Ворон просто трясся. Я вспомнил свой мысли о том, что все-таки он человек.
– Надо было переодеть сапоги. Элмо пошел за фургоном. Остальные выключились.
– А Ловец?
– Его еще нет.
– Ну, пошли собирать урожай, – он широко зашагал среди кружащих снежных хлопьев. Я поспешил за ним.
На нашей ловушке снег не скапливался. Она стояла, излучая золотистое сияние. Внизу темнела лужа, и вода, которая сочилась оттуда, на некотором расстоянии от капкана уже превратилась в лед.
– Думаешь, Ловец Душ узнает, когда этот капкан сработает? – спросил я.
– Хорошее пари. Кстати, насчет Гоблина и Одноглазого тоже.
– Да под ними может земля загореться, а эти двое даже не пошевелятся.
– Тем не менее… Тс-с-с! Там кто-то есть. Иди вон туда.
Он двинулся в другом направлении, огибая круг. Зачем мне все это, думал я, крадясь по глубокому снегу, зажав в руках меч. Я столкнулся с Вороном.
– Видел что-нибудь?
Он вглядывался в темноту.
– Кто-то тут был.
Он втягивал носом воздух, медленно поворачивая голову направо и налево.
Быстро пробежав дюжину шагов, он присел.
Ворон оказался прав. След был свежий. Этот человек, кажется, торопился.
Я уставился на следы.
– Мне это не нравится, Ворон, – отметины на снегу показывали, что человек приволакивал правую ногу. – Хромой.
– Но это не наверняка.
– А кто еще? Где Элмо?
Мы вернулись к капкану и стали нетерпеливо ждать Элмо. Ворон вышагивал туда и сюда. Он что-то бормотал. Я не помню еще его таким нерешительным.
– Хромой – это не Ловец Душ, – только и сказал он.
Действительно, Ловец Душ – почти человек. А Хромой – тип, который получает удовольствие, мучая детей.
На площади послышался скрип плохо смазанных колес. Появился Элмо с фургоном. Он подъехал к нам и спрыгнул.
– Черт, где ты был? – от страха и усталости я разозлился еще больше.
– Понадобилось время, чтобы откопать конюха и запрячь лошадей. А в чем дело? Что случилось?
– Здесь был Хромой.
– А, черт. Он…
– Давайте шевелиться, – бросил Ворон, – пока он не вернулся.
Он поставил голову на камень. Золотистое свечение подмигнуло и исчезло.
На камне и голове начали собираться снежные хлопья.
– Давайте, – задыхаясь произнес Элмо. – У нас мало времени.
Я схватил мешок и взвалил его на повозку. Предусмотрительный Элмо разложил на дне фургона подстилку, чтобы монеты не высыпались через щели в полу.
Ворон сказал мне сгребать все, что вываливается из мешков.
– Элмо, освободи один мешок и дай его Костоправу.
Они начали загружать фургон. Я ползал, подбирая вывалившиеся монеты.
– Минута прошла, – сказал Ворон. Половина груза уже была в фургоне.
– Слишком много высыпается, – пожаловался я.
– Бросим, если придется.
– А что мы будем с этим делать? Как это спрятать?
– В сене, на конюшне, – ответил Ворон. – Пока. Потом сделаем в фургоне двойное дно.
Прошло две минуты.
– А как же следы от фургона? – спросил Элмо. – Он придет по ним прямо в конюшню.
– А какое ему вообще дело? – вслух удивился я.
Ворон не обратил на меня внимания.
– Ты не уничтожил их, когда ехал сюда? – спросил он Элмо.
– Не подумал об этом.
– Черт!
Все мешки погружены. Элмо и Ворон помогли мне собрать то, что вывалилось.
– Три минуты, – сказал Ворон. – Тихо! – он прислушался.
– Ловца Душ здесь еще быть не может, так? Нет. Опять Хромой. Вперед. Ты поведешь фургон, Элмо. Давай на оживленную улицу. Я пойду за тобой. Костоправ, попробуй уничтожить следы от фургона.
– Где он? – спросил Элмо, вглядываясь в стену падающего снега. Ворон показал пальцем.
– Нам надо оторваться от него. Иначе он все заберет. Давай, Костоправ.
Элмо, помогай.
