– Может, тебе и не стоило мне ее показывать, – недовольно сморщил я нос. – Теперь эта проклятая комета не даст мне покоя.
На лице Ворона мелькнула такая редкая для него улыбка.
– Побеспокойся лучше о нашей победе, – предложил он.
– Мы находимся наверху, – думал я вслух. – Твердому и его людям придется преодолеть двенадцать сотен футов высоты по этому серпантину. Они будут легкой добычей.
– Это еще бабушка надвое сказала, Костоправ. Я возвращаюсь. Удачи тебе завтра.
– Тебе тоже, – ответил я.
Он будет в самом центре заварухи. Капитан назначил его командовать батальоном регулярной армии. Им придется держать фланг, поливая дорогу стрелами.
Я задремал, но сны мои были очень странные. Возникло какое-то пульсирующее золотое зарево, зависло надо мной, светясь, как целое скопление далеких звезд. Я не знаю, спал ли я или нет, и так до сих пор не понял этого. Я назову это сном, потому что так удобнее. Мне не нравится мысль, что Леди так сильно мной заинтересовалась.
Я сам виноват. Все эти романтические описания дали свои всходы на плодородной почве моего воображения… Какая самонадеянность! Сама Леди посылает свой дух, чтобы успокоить одного жалкого, измученного войной, перепуганного солдата. Во имя неба, почему?
Это свечение повисло надо мной и принялось успокаивать. В словах проскакивали веселые интонации.
И дальше, в той же приводящей в замешательство манере. Мои самые дикие фантазии отозвались эхом, вернулись ко мне. В конце, на короткое мгновение, из глубины сияния показалось лицо. Женского лица красивее этого я не видел никогда. Хотя сейчас никак не могу его вспомнить.
На следующее утро, пинками поднимая людей и приводя свой госпиталь в рабочее состояние, я рассказал об этом сне Одноглазому. Он взглянул на меня и пожал плечами.
– Слишком буйная фантазия, Костоправ.
Он был озабочен тем, чтобы поскорее закончить здесь свою работу и смыться. Одноглазый ненавидел работу.
Сделав свои дела, я бесцельно побрел вниз, к лагерю. Голова гудела, и настроение было не из лучших. Прохладный, сухой горный воздух бодрил не так хорошо, как хотелось бы.
Я обнаружил, что и у остальных настроение не лучше моего. Внизу войска Твердого пришли в движение.
Сильно помогала глубокая уверенность, что независимо от того, как обстоят дела в данный момент, дорога к победе будет открыта. Гвардия пронесла это убеждение и через поражение в Лордах. Нам всегда удавалось расквасить повстанцам нос, даже если армия Леди терпела поражение. Хотя сейчас… Уверенность поколебалась.
Форсберг, Розы, Лорды и дюжина более мелких неудач. Частью поражения является потеря побед. Нас преследовало тайное подозрение, что несмотря на явное преимущество занятых позиций и поддержку Поверженных, что-нибудь будет не так.
Может быть, они сами все это устраивали, может, сам Капитан был не в курсе, а может, даже и Ловец Душ. Возможно, это происходило само, как уже однажды…
Одноглазый спускался вслед за мной, мрачный, бормоча что-то себе под нос. Его так и тянуло на скандал. Мимо прошел Гоблин.
Лентяй Гоблин только что выбрался из своей походной постели. В руках у него был котелок с водой, чтобы помыться. Он был очень утонченным и разборчивым малым.
Одноглазый, заметив его, почувствовал шанс наказать кого-нибудь за свое плохое настроение. Он пробормотал одно за другим какие-то странные слова и заплясал на месте от любопытства. Этот танец наполовину напоминал балет, наполовину – примитивные воинственные пляски. С водой у Гоблина что-то произошло. Потянувшийся от нее запах я почувствовал за двадцать футов. Она стала болезненно- коричневой. На ее поверхности плавали тошнотворные зеленые плевки. Оттуда просто несло заразой.
Величественно, с чувством собственного достоинства, Гоблин поднялся, повернулся. Несколько секунд он смотрел прямо в глаза Одноглазому, который зло улыбался, потом нагнулся. Когда он снова поднял голову, на лице у него была огромная жабья улыбка. Он раскрыл рот и испустил такой ужасный, сотрясающий землю вой, какого я не слышал еще никогда.
Глава 4
Они не замечали никого вокруг, и горе тому глупцу, который попался бы им под руку. Вокруг Одноглазого плясали тени и извивались по земле, как тысячи стремительный змей. Привидения закружились, выползая из-под камней, падая с деревьев и выпрыгивая из кустов. Они пищали, выли, хихикали, гоняясь за темными змеями Одноглазого.
Привидения были в два фута высотой и сильно напоминали вдвое укороченных Одноглазых с физиономиями, втрое отвратительными, и задами, как у самок бабуинов в брачный сезон. Что они вытворяли с пойманными змеями, приличия просто не позволяют мне пересказывать.
Побежденный Одноглазый подпрыгнул от огорчения. Он ругался и визжал с пеной у рта. Нам, ветеранам, которые уже были свидетелями таких диких баталий, было совершенно ясно, что Гоблин просто таился, поджидая, когда Одноглазый что-нибудь начнет.
Но на этот раз Одноглазый нашел в себе силы сделать еще один выстрел.
Он прогнал змей. Камни, кусты и деревья, из которых появились уродцы Гоблина, теперь извергали огромных, отливающих зеленью навозных жуков. Жуки набросились на эльфов Гоблина, согнали их в кучу и принялись теснить к краю обрыва.
Необходимо сказать, что все это сопровождалось гиканьем и свистом зрителей. Мы, будучи давно знакомы с этой нескончаемой враждой, просто надрывались от смеха. Те, кто не был еще с этим знаком, тоже присоединились к нам, когда осознали, что им ничего не угрожает. Краснозадые привидения пустили в землю корни, отказываясь падать вниз.
Они превратились в громадные, покрытые слизью плотоядные растения, которые заняли бы достойное место в диких джунглях из ночных кошмаров. Щелк, щелк, хрусь – хитиновые панцири ломались в челюстях растений. Такое чувство, от которого по спине идут мурашки и сводит зубы, возникает, если раздавить большого таракана и размазать его по стенке. Только здесь оно было в тысячу раз сильнее и вызывало неудержимую дрожь во всем теле. Даже Одноглазый застыл на мгновение.
Я оглянулся. Капитан тоже подошел посмотреть. Он не удержался от довольной улыбки. Эта драгоценная улыбка встречалась реже, чем яйца птицы феникс. Сопровождавшие его офицеры регулярной армии были сбиты с толку.
Кто-то встал рядом со мной, вплотную, как старый приятель. Я скосил глаза и обнаружил, что стою плечом к плечу с Ловцом Душ. Или локоть к плечу.
Поверженный на самом деле был не слишком высокого роста.
– Забавно, да? – сказал он одним из тысячи своих голосов. Я нервно кивнул.
Одноглазый задрожал всем телом, подпрыгнул высоко в воздух, завопил, завыл, рухнул на землю и забился в конвульсиях, как человек, одолеваемый падучей.
Уцелевшие жуки сбились в две копошащиеся кучи и, злобно щелкая челюстями, принялись нападать друг на друга. Столбы коричневого дыма поднялись из обеих куч, разрослись, соединились, превратившись в завесу, которая скрыла взбесившихся насекомых. Дым собрался в маленькие шарики, которые скакали, подпрыгивали все выше после каждого удара о землю.
Затем они совсем перестали падать вниз. Дрейфуя по ветру, они выстраивались, образуя кривые пальцы.
