чтобы не слышать их сварливых криков, потому что иначе можно было сойти с ума.
А она уже и так более чем слегка сдвинулась. Она нещадно гоняла себя, выполняя бесцельную работу.
Через некоторое время высокая силта вернулась, грациозно и легко скользя по грязному снегу. Она несла сложенный убор, подобный ее собственному. Подойдя к другой силте, она вместе с ней стала наблюдать за Марикой, ничего не говоря, не мешая, но и помочь не предложила.
Казалось, они понимают, что видят процедуру изгнания злых духов.
Марика не смотрела на них и работала. Работала. Работала. И работала, пока мускулы не стали орать от боли, пока усталость не начала валить ее с ног. И все равно работала.
Проходя мимо силт, она притворялась, что их нет, но время от времени не могла не слышать их отдельные слова. В основном они говорили о ней. Старшую она интересовала. Она слышала, как ее называют умной, упрямой и определенно слегка безумной.
Она подумала, что бы такое могла узнать высокая силта возле пещеры Махен. Они про это не говорили. А ей было не настолько интересно, чтобы спрашивать.
Солнце шло по небу, разгоняя осколки малых лун. Марика начинала беспокоиться о Грауэл и Барлог. Они вполне могли дойти до стойбища Ласпов и вернуться. Наткнулись на уцелевших кочевников? Наконец она все же влезла на башню, грозившую свалиться со своих искалеченных опор. У нее еле-еле хватило сил на подъем. Марика взглянула в сторону соседнего стойбища и не увидела ничего.
С возрастающим отчаянием она попыталась вызвать изнутри себя эту способность прикосновения. Но ее просто не было! Ей необходимо было коснуться их, убедиться, что они живы! Неужто Всесущий призвал и их, оставив ее одну с этими силтами?! Безнадежно. То ли она потеряла свой дар, то ли не могла вызвать его из-за потрясения и усталости.
Нет смысла беспокоиться, говорила она себе. От беспокойства пользы не будет, ничего не изменится. Но она беспокоилась. Стоя на вышке, она осматривала окрестности, бессознательно давая себе отдых, пока ветер не влез под ее меха и не стали коченеть мышцы. Тогда она слезла и снова забылась в труде.
Она уже не сознавала, что делает, но так можно был укрыться от горя, потому что такое большое горе нельзя вынести. Даже закаленным Грауэл и Барлог надо было чем-то заняться, куда-то сбросить лишнюю тяжесть, придать смысл тому, что они уцелели. И куда тяжелее было щене, еще даже не наученной держать чувства в жесткой узде.
Силты понимали, что такое горе. Они не стояли у нее на дороге и не делали попыток отговорить ее уработать себя до полного отупляющего истощения сил.
Тени стали длинными, стервятники обожрались так, что едва могли взлететь. Почти всех мет и метов своей стаи Марика стащила под навесы.
Вдруг до нее дошло, что Каблина она не нашла. Замби там был, на том месте, где она видела его гибель, но Каба не было. А он должен был быть одним из первых, ведь она оставила его поверх кучи мертвых. Или нет?
Оттащила его и не заметила? Или забыла? Чем больше она старалась вспомнить, тем сильнее путались мысли. Она застыла в неподвижности, в полной нерешительности - просто остановилась посреди площади, а вокруг нее лепетал и стонал поднимающийся ветер.
Небо над головой грозило новым снегом. Уже затанцевали первые редкие хлопья, тая на носу и покусывая глаза. Несколько дней перерыва в зимней ярости кончались. Придет белизна и скроет смерть, пока весна не снимет саван.
Подошла одна из силт и отвела ее в избу Скилдзян, посадила возле разведенного заново огня. Вторая разводила огонь в очаге мужской половины и ставила котлы и посуду для еды, куда как обильной всего для троих. Все молчали.
Грауэл и Барлог пришли с наступлением темноты, ведя выживших Ласпов. Их было всего несколько двадцаток, и все с удобствами разместились в одной избе. Силты молча раскладывали жаркое и смотрели, как жадно едят Ласпы. Потом они приготовили порцию чэйфа и заставили Марику его выпить. Уже проваливаясь в сон, смутно понимая, что ее заворачивают в одеяла, Марика пролепетала:
- Но я хочу знать, что ты нашла у пещеры Махен.
- Потом, маленькая силта. Потом. Дай отдохнуть сердцу. Дай ему отдохнуть.
***
Она проснулась глубокой ночью. Тихо потрескивал рядом огонь, плясали на стенах тени. Возле очага сидела высокая силта, недвижимая как камень, и только иногда шевелилась, чтобы подбросить полено в огонь. Она глядела на Марику, и в глазах ее плясали огоньки.
Прикосновение, легкое, как ласка. Марика резко повернулась.
Тише, малышка. Ничего страшного.
Засыпай.
Ее окутало каким-то теплом, утешением, заверением. И она тут же заснула.
Утром стойбище было покрыто шестидюймовым слоем снега. Оставшиеся на площади тела смотрелись неясными выступами под все еще падающими с неба хлопьями. Воздух был почти недвижен, хлопья падали крупные, а утро казалось обманчиво теплым. Казалось, можно выйти и бегать без куртки. Грауэл и Барлог встали рано и продолжили работу с того места, на котором оставила ее Марика. К ним присоединились уцелевшие Ласпы.
Разговоров было мало. Снег шел вроде бы лениво, но быстро скапливался.
Очень мокрым был этот снег.
Наступил полдень. Силты заставили всех войти в избу и как следует поесть. Марика увидела, что Мудрые Ласпов шарахаются от двоих в черном, и удивилась почему. Но не спросила. Ее ничего не интересовало настолько, чтобы спрашивать.
Марика с Грауэл вышли наружу первыми. И почти сразу, как только они шагнули в снегопад, охотница сгребла Марику за воротник и пригнула вниз, другой лапой зажав ей рот прежде, чем она успела что-нибудь сказать. Потом показала лапой.
Под снегопадом возле избы Герьен двигались неясные фигуры.
Кочевники! И они не могли не знать, что стойбище обитаемо, потому что из избы Скилдзян выходило достаточно дыма.
Марика вползла обратно в дверь. Грауэл скользнула за ней. Когда она была уверена, что ее не услышат снаружи, она сказала:
- У нас там компания. Кочевники. Я думаю, немного - пришли стянуть, что смогут, под покровом снега.
Силты отложили черпаки и миски и закрыли глаза. Через секунду высокая кивнула и сказала:
- Их там дюжина. Набирают себе еду.
Марика дальше не слушала. Барлог схватила лук и бросилась к двери, не заботясь натянуть куртку, Марика кинулась за ней, пытаясь ее удержать. Это не вышло, и она тут же снова оказалась под снегопадом, все еще цепляясь за спину охотницы.
Она рассудила вернее, чем Барлог. Не успела охотница выйти наружу, как стрела, просвистев мимо ее уха, вонзилась в стену избы.
Барлог оттянула стрелу и выпустила по какой-то тени, и тут же из снегопада вылетела еще одна стрела. Она прошла мимо. Стрела Барлог вызвала вскрик боли.
Марику толкнуло в спину дверью. Наружу вылетела Грауэл, обзывая Барлог сумасшедшей. Натянув лук, она пригнулась, выискивая цель.
Марика шлепнулась пузом вниз. Барлог тоже пригнулась. Над головой щелкали стрелы, втыкаясь в стены или отскакивая. Слышались растерянные крики на диалекте кочевников, явно обсуждавших, стоит ли ввязываться в бой. Еще одна стрела из лука Грауэл нашла цель. Это решило вопрос.
Кочевники подобрали своих раненых и бежали. Они не хотели оставаться на месте, куда так хорошо знала дорогу смерть.
'Где же силты? - подумала Марика. - Почему они ничего не делают?'
Грауэл и Барлог с грозными криками погнались за кочевниками наверняка зная, что не догонят. Марика побежала за ними, чувствуя себя дурой.
Кочевники исчезли в снегопаде. Грауэл и Барлог не проявили намерения преследовать их в такой мгле, где так легко поставить засаду. Грауэл отвела Марику назад:
