каждому в отдельности. Было дело, я считал его атеистом, ненавидящим саму идею богов и веры, но потом убедился, что ненависть его распространяется лишь на последователей религии. Наверное, было что-то такое в его прошлом...
Но теперь это неважно. Нож забрал нас с Зиндху у стражей.
- Несет от тебя, Знаменосец.
- Так позови служанок, пусть приготовят ванну.
Я и вспомнить не мог, когда в последний раз мылся. В Дежагоре воды на подобное баловство не было.
Теперь-то, конечно, можно мыться, сколько хочешь. Хотя вода наверняка не чиста.
Нож снабдил нас чистой одеждой, изъятой у южных офицеров, дал возможность помыться и отвел к недоученным полевым лекарям, коих Ворчун пытался натаскать для таглианских частей. О том, как лечить понос, они знали еще меньше моего.
Госпожа приняла нас лишь днем. Она уже знала, что пленные - беглецы из города.
- Почему ты бежал, Мурген? - резко спросила она.
- Я не бежал. Мы решили, что кто-то должен пойти и разыскать тебя. Этим кем-то и посчастливилось стать мне... - Она была в скверном настроении и, похоже, сама чем-то захворала, значит, шутки надо оставить. - Одноглазый с Гоблином посчитали меня единственным достойным доверия и имеющим шанс пробраться к тебе. Сами они уйти не могли. Ну а я не справился.
- Отчего вообще возникла нужда посылать кого-либо?
- Могаба вообразил себя живым богом. Вода окружила нас, преграждая южанам путь к городу, и теперь ему нет нужды уживаться с теми, кто не согласен.
- Черные уверены, что служат богине, госпожа, - сказал Зиндху. - Но ересь их смешна. Они - даже хуже неверующих.
Я навострил уши. Может, узнаю побольше о его единоверцах? Не слишком они мне нравятся. И еще не выяснено, не они ли похитили меня и пытались убить Могабу.
Однако я не мог представить, для чего бы им это понадобилось.
Зиндху переговорил с Госпожой. Ответы Зиндху на ее вопросы ничего для меня не прояснили.
Один раз Госпожа прервала допрос из-за тошноты. Маленький, тощий старикашка по имени Нарайан, вертевшийся поблизости, отчего-то несказанно обрадовался этому. Кстати, Зиндху оказывав старикашке заметное почтение.
Радоваться было нечему. То немногое, что знал я о их культе, убеждало: не хочется мне, чтоб они влияли на моих капитанов. Допрос завершился. Дружки Ножа увели меня, поместив к Лебедю с Махером. Это означало, что можно, наконец, поговорить на нормальном языке, однако вскоре я почувствовал себя всеми забытым.
- Что дальше будем делать? - спросил я.
- Не знаю, - отвечал Лебедь. - Мы с Корди просто тащимся за Ее Сиятельством, делая вид, что вовсе не наблюдаем за ней по поручению Прабриндрах Драха с Радишей.
- Делая вид?
- Что толку от соглядатая, который каждой собаке известен? Хотя это в основном заботы Корди. Это он у нас с Бабой в ладушки играет...
- То есть это не просто сплетни? Он вправду с этой самой Радишей?..
- Что, трудно поверить? Да, рожа у нее... Эй, Корди! Где там картишки? Тут объявился пижон, который думает, что умеет в тонк...
- Думает? Лебедь, если ввяжешься со мной в игру, так еще решишь, что это я ее изобрел...
Махер был довольно скромным типом порядочного роста, с волосами цвета имбиря, выделявшимся на общем фоне лишь оттого, что был белым в стране, где разве что гаремных девочек с рождения прячут от солнца.
- Опять у Лозана язык вперед головы забегает? - спросил он.
- Надо думать. Да я карьеру сделал, благодаря исключительно тонку. Если не можешь обыграть бродячего шулера, рискуешь из Отряда вылететь.
Махер пожал плечами:
- Ну, так ты живо Лозану шею своротишь. Держи, сдавай. А я схожу узнаю: может, и наш могучий генерал Нож с нами сядет.
- Отсюда ему Госпожу будет не видно, - проворчал Лебедь.
По тону очень уж походило на реплику относительно того, что зелен виноград... Усмешка Махера подтвердила мои догадки.
- Да что в ней такого? - спросил я. - Всякий, кто хоть пять минут возле нее покрутится, тут же слюни развесит, язык вывалит и все вокруг перестает замечать. Вот я - сколько лет был с ней, и вижу, что все у ней при ней и все на месте, так что лучше не надо, однако все равно не мог бы до такого дойти, даже не будь она Госпожой и женой Старика.
Ну, последнее не совсем верно: через меч перепрыгнуть они так и не удосужились...
Лебедь стасовал колоду.
- Снимешь?
Сниму. Всегда снимаю. Одноглазый приучил.
- Неужто ты вправду не чувствуешь? - спросил он. - Стоит ей мимо пройти, у меня в голове все плывет. А раз она теперь вдова...
- Не думаю.
- Что?
- Какая же она вдова, Костоправ-то жив. - Ч-черт, и тут не везет... А хочешь, сложим сейчас колоду так, чтоб Корди поначалу решил, что выиграет, и разденем его?
Стоило мне покачать головой, он пожелал узнать, отчего я считаю, что Ворчун жив. Некоторое время я уклонялся от определенного ответа, и тут вернулся Махер.
- Нож занят. Ищет позицию, с какой удобней рассматривать нашу колдунью. Лозан, ты небось снова колоду подмешал? Баловство это пустое; пересдай.
- Ну не история ли всей моей жизни? - проворчал я. - Глядите.
У меня на руках были два туза, две десятки и тройка. Автоматический выигрыш; такой расклад не бьется.
- И ведь совершенно честно...
- Неважно, - хихикнул Лебедь. - Все равно оно тебе ничего не стоило.
- Это точно. А чего бы вам, ребята, не навестить Дежагор? Я бы вам по кружечке пивка поставил. Одноглазый у нас варку наладил...
- Ха! Конкуренция?
Лебедь с Махером, едва прибыв в Таглиос, занялись пивовареньем. Сейчас они это дело оставили. Одной из причин было то, что жрецы всех конфессий запретили пастве употребление спиртного.
- Это вряд ли. Проку от его пива - только доход в его карман.
- То же было и с тем, что мы варили, - сказал Махер. - Папочка мой, пивовар, в гробу переворачивался всякий раз, как мы закупоривали новый бочонок.
- Однако ни капли даром не пропало, - возразил Лебедь. - Едва оно дозревало, мы снимали пену и все выливали в таглианские глотки. Ты не шибко-то верь насчет папочки. Старик Махер был податным чиновником и таким тупым, что даже мзды не брал.
- Заткнись и сдавай. - Махер сгреб свои карты. - Домашнее-то он варил. А вот Лебедев старик вообще был угленосом.
- Зато симпатичным и всеми любимым. И я унаследовал его лучшие черты.
- Ты скорее в мамашу пошел. Если чего-нибудь со своей шевелюрой не сделаешь, тебя скоро кто-нибудь в гарем утащит.
С этой стороны я их раньше не видел. Однако слишком расслабляться в их компании не стоит - это не Отряд. Потому я молча сосредоточился на игре; пусть рассказывают, как жили, пока не осела на их башмаки пыль больших дорог, заставив пуститься по свету.
- А ты, Мурген? - спросил Лебедь, поняв, что выигрываю я куда чаще, чем проигрываю. - Сам-то ты
