имеет значение, и уйти или поведать всю гадкую и печальную правду и изо всех сил надеяться на то, что ему удастся отыскать некое равновесие между благородством и похотью.
– Есть некоторые вещи, которые тебе следует знать, – проговорил он, сделав окончательный выбор. – О том, что происходит вокруг меня: только тогда ты можешь понять, следует ли тебе проводить время в моем обществе.
Глаза Симоны задорно сверкнули:
– Неужели тебя разыскивают за совершенное преступление?
– Жаль тебя разочаровывать.
– Проклятие! – откликнулась она с тихим смехом. – Это было бы так увлекательно! Ну, так расскажи мне, что тебя тревожит.
Теперь, когда ему придется выразить все словами, она решит, что он совсем потерял рассудок…
– Тебе, наверное, стоит присесть. – Тристан указал на садовую скамейку рядом с воротами, обдумывая проблему, которую сам себе создал. – Это займет некоторое время.
– Согласна.
– Дойдя до скамейки, Тристан опустился на нее и подождал, пока Симона устроится рядом с ним, а затем начал с первой неплотской мысли, которая образовалась в его голове.
– Я всегда подозревал, что мой отец вел жизнь гораздо более широкую, чем позволяли его финансовые возможности. – Он глубоко вздохнул. – Конечно, никаких доказательств этого у меня не было и подтверждение я получил только недавно, в письме от моего брата Джеймса. Джеймс унаследовал имение после того, как погибли отец и старший брат, а когда и он умер, меня вызвали домой, где я обнаружил, что имение разорено, как Джеймс и сообщал мне. Если бы у меня не было моего личного состояния, чтобы расплатиться с долгами, то все пошло бы с молотка на следующий день после моего прибытия в Лондон.
– Если принять во внимание то, как живет Люсинда, – заметила Симона, – ты не очень-то жалеешь свои средства.
– Я не дал Люсинде и двух пенсов.
– Ну, тогда ведь должен встать вопрос о том, кто это сделал, верно? – Симона явно демонстрировала немалую сообразительность. – Если поместье балансировало на грани краха, она не могла получать такое пособие, которое позволяет ей вести жизнь миллионерши и при этом еще вывозить Эммалину в свет.
– Мне пришли в голову точно такие же мысли.
– И тебе удалось найти ответ?
– Да, но он мне не слишком нравится. Оказывается, Люсинда получила крупные денежные выплаты после смерти моего отца и братьев.
– Откуда? – Симона нахмурилась. – Или правильнее спросить, от кого?
Тристан усмехнулся:
– Эти «кто» – различные страховые компании. Так уж получилось, что Люсинда е невероятной предусмотрительностью обзавелась страховыми полисами на жизни любимых родственников, и каждый раз это происходило всего за несколько недель до их неожиданной кончины.
– Это не предусмотрительность! – воскликнула Симона. – Один раз – еще куда ни шло, но три. Три раза складываются в мотив для убийства. Она вдруг засмеялась. – Скажи, а на тебя она тоже взяла полис?
Тристан пожал плечами.
– Пока мне не удалось этого выяснить: конфиденциальность и все такое прочее. Однако по логике вещей все должно быть именно так – ведь Люсинда очень любит деньги.
– А ей гораздо важнее избавиться от человека, который ее подозревает и способен добиться правосудия.
Тристан покачал головой:
– У меня нет никаких доказательств. Смерти отца и братьев были сочтены естественными при дознании, а в отношении Люсинды нет никаких подозрений.
– Ее финансовые дела были рассмотрены до того, как власти пришли к такому выводу?
– Похоже, никому даже в голову не пришло, что она не просто сраженная горем вдова и мачеха.
– А если бы ты предоставил финансовую информацию, власти согласились бы на новое расследование?
Тристан пожал плечами:
– Это нашли бы любопытным, но недостаточно весомым для того, чтобы тратить средства короны на официальное расследование.
– А им известны твои доводы. И они где-то записаны?
– Известны. Записаны.
– И Люсинда знает про это?
– Нет.
Симона на мгновение задумалась:
– А почему ты в этом уверен?
Уверен в чем? Насколько легко он смог бы заключить ее в объятия? Как мало усилий понадобится для того, чтобы прижать ее к себе теснее?
На самом деле он в считанные секунды мог усадить ее себе на колени, и она оказалась бы в идеальном положении для того, чтобы его руки смогли исследовать такие манящие формы ее попки…
– Тристан? Я спросила тебя, откуда такая уверенность в том, что Люсинда не знает о твоем разговоре с властями?
Огромным усилием воли Тристан прогнал навязчивое видение.
– Как только я сошел на берег, то сразу отправился к поверенному, а затем я поехал искать Ноуланда. Все это было сделано в первые два часа моего пребывания в Англии и задолго до того, как Люсинда могла получить весть о моем возвращении.
– Почему ты поехал искать Ноуланда?
– Он сотрудничает со Скотленд-Ярдом.
– Ну надо же! – тихо проговорила Симона, качая головой. – А выглядит таким безобидным!
– Такой он и есть. Ноуланд специализируется по шифрам и бумажным свидетельствам. Когда его расследование требует применения силы, он просто дает указания тем, у кого она есть.
– Мне и в голову бы не пришло его заподозрить!
Тристан улыбнулся:
– И Люсинде тоже.
Нимфа, сидевшая рядом с ним, медленно кивнула:
– Значит, Люсинда должна позаботиться о том, чтобы ты не прожил достаточно долго и не дал им нужный толчок. Как ты считаешь: она сама делает всю грязную работу или нанимает кого-нибудь для этого? Впрочем, я и так догадываюсь: скорее всего сама. Для таких действий нужны точный расчет и удача; одна неловкость, один просчет – и у нее будут крупные неприятности. – Симона покачала головой.
– Я с этим согласен.
– И если учесть, что трое мужчин из твоей семьи уже погибли… – Она тихо кашлянула.
– Да?
– Видишь ли, Хейвуд счел своим долгом рассказать мне историю о Безумных Локвудах в первый же вечер.
Ну да, конечно! Тристан вздохнул и ему отчего-то стало неловко.
– Не тревожься, Симона, я знал: он сделает это, как только я выйду из кареты. К тому же, это всем известно.
– Если учесть, что твои отец и старший брат погибли, как все считают, совершив убийство и самоубийство, а твой другой брат оказался в Темзе, Люсинда должна считать, что ее везение может когда-нибудь окончиться. Вместе с тобой это будет уже четыре смерти, и если четвертая смерть окажется насильственной, то даже самые наивные люди начнут задумываться. Скорее она решит сделать так, чтобы твоя смерть выглядела как результат несчастного случая.
– Просто поразительно.
Симона сдвинула брови:
– О чем ты?
– О твоем уме. Ты рассуждаешь совершенно неожиданным образом.
«И я нахожу это невероятно сексуальным», – хотелось добавить Тристану, но он вовремя остановился.
– Правда? – Симона улыбнулась, и искры в ее глазах заплясали ярче.
Боже, как ему хотелось ее любить! Прямо здесь, прямо сейчас! Тристан протяжно выдохнул, стараясь сдержать свой порыв и привести мысли в порядок.
– А тебе не пришло в голову, что, оказываясь рядом со мной, ты тоже подвергаешься опасности?
– Нет. – Симона поджала губы и секунду-другую смотрела в ночное небо, а потом жизнерадостно объявила: – Ну вот, теперь об этом подумала. А где была Люсинда в ту ночь, когда загорелся особняк?
Догадывается ли Симона о том, какие муки она заставляет его испытывать?
– Предполагается, что дома, но наверняка я этого не знаю. Она могла уйти после того, как мы с Эм уехали. Ты считаешь, что Люсинда могла устроить пожар, пытаясь меня прикончить?
– Такая возможность не исключается. Власти не увидели в этом пожаре ничего подозрительного…
– Ну, не знаю. Думаю, Люсинда предпочла бы нечто более личное. – Тристан улыбнулся. – Понимаешь, ей было бы приятнее видеть мое лицо в тот момент, когда она задавит меня колесами своей кареты.
– Ты слишком большой, чтобы тебя можно было задавить насмерть.
Тристан удивленно взглянул на свою собеседницу.
– Откуда ты знаешь?
– Я смотрела тем вечером, как ты спускался по веревке, сильный, ловкий…
«И полный мужской силы», – усмехнулся про себя Тристан.
– А я и не знал, что ты на меня смотрела.
– Но надеялся по крайней мере! – со смехом предположила Симона, отклоняясь в сторону, чтобы удариться плечом о его плечо точно также, как они с друзьями толкали и пихали друг друга, когда были детьми. – Никак и ты собираешься выманить Люсинду и разоблачить ее?
Тристан мрачно посмотрел на нее:
– А разве я говорил, что это входит в мои планы?
– Если не входит, то ты мертвец, но, как я полагаю, ты все же обдумываешь способы отмщения.
– Вот как? И какую тактику ты могла бы предложить? – спросил он, отчаянно пытаясь не отвлекаться от запретной темы.
– Не знаю. А вот ты наверняка уже что-то придумал.
Что я готов послать к черту Люсинду и что мне надоело думать, мог бы ответить Тристан, но вместо этого он лишь протяжно вздохнул.
– Полагаю, Люсинда больше волнуется о том, как набить себе карманы, чем об опасности быть пойманной. Жадность часто делает людей слепыми и чересчур самоуверенными, так что, если ею движет именно это, тогда логично предположить, что она захочет получить от моей смерти как можно больше прибыли.
– Логичное предположение.
– Теперь давайте предположим, что меня нашли раздавленным на улице…
– И Люсинда, комкая платочек, плачет крокодиловыми слезами, получая деньги по страховке…
– А потом она выходит из конторы страховой компании и
