чека – дурной тон. Это так неизысканно.
– Твое. – Она подвинула поднос в сторону настойчивого мужчины и при этом внимательно следила за движением его руки – до тех пор, пока та не обрела единственно достойного положения.
– Как приятно, что ты способна верно оценить обстановку. – Лицо Эвана оставалось бесстрастным, в то время как рука его делала свое дело.
Карли с восхищением наблюдала, как Эван ловко, без малейшего затруднения подписал чек левой рукой, даже не вспотев. О ней самой сказать этого было нельзя. Она уже взмокла. Вспотела по- настоящему.
Из ресторана парочка вышла шагом, но, едва дойдя до стоянки, оба бегом бросились к машине.
Карли внезапно остановилась и схватила спутника за рукав.
– Мы же не сами парковались.
– Черт! Иди к машине. – Эван побежал обратно, туда, ?где стоял, с интересом наблюдая за происходящим, служащий стоянки. Сунув ему в руку щедрые чаевые, Эван схватил ключи и тем же способом, на высокой скорости, вернулся обратно. Через минуту «тойота» неслась по авенида, словно водитель готовился к международному ралли.
Радетели за безопасность движения неустанно призывают держать руль двумя руками – так, как будто стрелки часов показывают без десяти два. Карли же считала, что вполне достаточно просто «без десяти». Если сжимать покрепче, то можно вести машину и так. Эван уловил выражение лица спутницы, ловко отправил правую руку туда, где она проводила время обеда, и улыбнулся так, как могут улыбаться только мужчины, да и то лишь в определенные моменты жизни. Машина прыгала по ухабам разбитой мостовой, и анекдот насчет монашек почти реализовался.
Они резко затормозили у парадного входа своего домика, выскочили из машины и почти ввалились в темный холл. Эван запер дверь, схватил Карли на руки и направился в первую попавшуюся спальню.
– Эван, – заговорила она, едва он поставил ее на ноги возле кровати, – а как же наш контракт? Это, конечно, ерунда, но все-таки…
– За пределами Соединенных Штатов и протекторатов контракт недействителен, – последовал уверенный ответ в промежутках между высоковольтными поцелуями.
Карли начала расстегивать ремень на его брюках. Она ведь не юрист, а потому может просто поверить тому, что слышит.
Лихорадочно, жадно они стаскивали друг с друга одежду, пытаясь как можно быстрее устранить препятствия на пути к близости. Наконец все лишнее было отброшено, и на разгоряченную кожу обрушился ливень еще более горячих, почти кипящих поцелуев. Эван приостановился лишь для того, чтобы включить возле кровати неяркую лампу и вытащить из бумажника кондом.
– Подожди, – выдохнула Карли, сжав его руку. Подведя любимого к кровати, она положила руку ему на грудь и толкнула на мягкое ложе.
Это тело вполне могло бы принадлежать танцору – высокому, гибкому, с четко и красиво очерченными мускулами. Женская рука нежно скользнула по шее, плечам, груди. На светлой коже четко вырисовывались упругие волоски. Карли изучала мужчину, словно пытаясь наполниться им, ощутить как можно полнее. Ничто не утаилось от ее внимания: сладкое и соленое, гладкое и шероховатое, мягкое и восхитительно твердое. Спускаясь вниз, она обошла стороной мощную эрекцию, приберегая ее на обратный путь.
– И как только, черт возьми, тебе удалось удержать все это в штанах? – Она любовно обняла богатство и улыбнулась счастливой улыбкой.
– Посмотри внимательнее, – слегка севшим от желания голосом ответил Эван, – думаю, что по отпечаткам можно сосчитать, сколько звеньев на молнии.
Карли шаловливо провела кончиком языка по готовому к боевым действиям пенису.
– Мм… думаю, ты прав.
Губы нежно коснулись твердого кончика, и Эван застонал от удовольствия. Рот Карли продолжал интимное путешествие. В теле Эвана невозможно было обнаружить ни малейшего изъяна. Оно казалось поистине безупречным, совершенным. Язык трудился до тех самых пор, пока не ощутил шелковистый влажный привкус мужского желания.
– О Боже, Карли, – простонал Эван, слегка поднимаясь над постелью. Он легко перевернул девушку, моментально оказавшись сверху, быстро вооружился презервативом и перехватил инициативу. Медленно, неотвратимо-упорно начал проникать в горячую, влажную, мягкую бездну. – Я для тебя так тверд и груб! Наверное, сейчас взорвусь! Подожди, не двигайся. Даже не дыши.
Карли застонала и сдержала собственное тело, рвущееся навстречу любимому.
Эван положил руку под голову подруги, удерживая ее на месте, и требовательно заглянул в глаза:
– Скажи, ты меня хочешь?
Ощущение каждой клеточки этого сильного и красивого мужчины внутри собственного тела оказалось настолько удивительнее, прекраснее, неповторимее, оглушительнее, чем это можно было представить даже при самом богатом воображении, что Карли неожиданно для самой себя глубоко задумалась.
– Ты меня хочешь? – Вопрос прозвучал снова – тише, но настойчивее.
– Я желаю тебя.
Он накрыл ее губы своими и начал целовать страстно, почти яростно – до тех пор, пока у Карли не закружилась голова, словно в полете» Поцелуи спустились ниже, на грудь, стали нежнее и чаще. Эван любовно вел свою женщину к вершине блаженства. Она сомкнула ноги вокруг его бедер и, трепеща от возбуждения, воспринимала мощные толчки.
– Еще? – спросил он, быстро выгибая бедра.
– Еще! – отчаянно потребовала она. – Еще и еще!
