Когда она вошла в комнату, осторожно неся поднос, Стивен выглядел усталым и подозрительно послушным. Она специально оставила дверь широко открытой.
— Пахнет вкусно, — одобрил он.
Эмме это было приятно, хотя и не она приготовила пироги с мясом и овощи.
— Сядьте, пожалуйста, — вежливо попросила она.
Больной с большим усилием приподнялся, но когда Эмма поставила поднос ему на колени, не шевельнулся, чтобы взять вилку.
— Сегодня был длинный день, — тяжело вздохнул он. — Я не уверен, что смогу поесть.
Она опустилась на стул рядом с кроватью.
— Но вы должны есть. Так вы никогда не поправитесь.
Стивен уныло пожал плечами и отвел глаза.
Глубоко вдохнув и выдохнув, Эмма взяла вилку, подцепила кусок мясного пирога с его вкусной хрустящей корочкой и поднесла ко рту Стивена.
Он устало улыбнулся и позволил ей кормить себя. Эмме показалось, что он получает удовольствие от своей беспомощности.
Процесс оказался для Эммы странно чувственным, она растерялась. Когда Стивен взял ее руку и нежно поцеловал ладонь, вилка выскользнула из ее пальцев, со звоном упала на поднос. Ее грудь вздымалась, дыхание участилось.
Стивен пробежал губами по внутренней поверхности ее руки до локтя, его язык прикоснулся к сгибу, и она вздрогнула и застонала.
Его глаза пристально вглядывались в ее и без слов говорили ей, что есть еще и другие места, которые он хочет целовать. Места, которые он собирается изучить и покорить.
Эмма схватила поднос торопливым неловким движением и вскочила на ноги, чувствуя жар и боль во всем теле.
— Ну, — сказала она с притворной веселостью, — если вы больше не голодны…
— Я этого не говорил, мисс Эмма, — прервал он хриплым голосом. — Просто мне нужна не еда.
Эмма едва сдержалась, чтобы не швырнуть на пол поднос с тарелкой, чашкой и всем остальным.
— Какое неприличное замечание!
Стивен улыбнулся, вытянулся, немного поморщившись от неожиданной боли.
— Я могу придумать много «неприличных замечаний», — сказал он, — если только вы захотите их послушать.
Эмма болезненно ощущала то место на сгибе руки, где целовал Стивен. Запоздало откликнулись на его ласку и другие чувствительные места — под коленями, у лодыжек.
— Спокойной ночи, мистер Фэрфакс, — сказала она с притворным равнодушием. Потом повернулась и вышла из комнаты.
ГЛАВА 6
Стивен не видел Эмму целую неделю. Хотя он говорил себе, что это к лучшему, ему безумно хотелось видеть ее все это время.
Дни он проводил, ходя по комнате, опираясь левой рукой на Келли Виско, а ночами занимался чисткой своего сорок пятого и прислушивался к шагам Эммы в коридоре.
Он предполагал, что она или стесняется встретиться с ним, или наказывает себя. Он продолжал надеяться, что она не сочла его влияние дурным и не решила избегать его.
Он тоскливо рассуждал, что, возможно, его влияние было дурным. В темной синеве глаз девушки он видел невинность и страстность, а опыт подсказывал ему, что она никогда не разрешала мужчине так прикасаться к себе.
Его кровь бурлила, когда он думал, как бы он хотел ласкать Эмму. Черт возьми, он устал быть прикованным к этой постели, по крайней мере, в одиночестве.
В воскресное утро он вылез из постели и влез в одежду, купленную для него Эммой. Хотя любое движение причиняло ему сильную боль, особенно при надевании башмаков, Стивен твердо решил, что не проведет в постели ни одного дня, ожидая, когда Макон застанет его там.
Хватаясь за спинку кровати, он закрыл глаза от приступа сильнейшей боли. Когда его отпустило, он взял портупею из тумбочки и надел ее, туго застегнув вокруг бедер. Потом пересек комнату и взял, опять дорогой ценой для своей грудной клетки, сорок пятый с полки для шляп.
Вычищенный долгими ночами, когда Эмма избегала его, револьвер блестел холодной беспощадной красотой. Стивен зарядил его патронами из патронташа. Он вертел свой шестизарядный на пальце, снова привыкая к его весу, когда раздался стук в дверь. Он быстро сунул револьвер в кобуру.
— Войдите.
Он все еще надеялся, что это будет Эмма, но это была Дейзи, которая принесла ему завтрак.
— Уходите? — спросила она грубовато. Стивен улыбнулся и кивнул.
— Это было бы лучше всего, — согласилась, кивая, Дейзи и поставила поднос на тумбочку. — Но сначала подкрепитесь.
Стивену не терпелось уйти, так как он томился в этой комнате почти две недели, но он не хотел обижать Дейзи. Если она побеспокоилась и приготовила ему завтрак, он съест его.
— Спасибо, — сказал он.
— Повидаете мисс Эмму перед уходом?
Он вздохнул, садясь на край кровати и беря вилку. На подносе была яичница с колбасой и бисквиты.
— Не уверен. Думаю, может, просто уехать, не беспокоя ее?
Дейзи прищурилась.
— Поиграл с девушкой, да?
Стивен проглотил кусочек колбасы, прежде чем ответить.
— В каком-то смысле, — сознался он, вспоминая, какая нежная грудь у Эммы и какими сладкими были ее твердеющие соски.
Натруженные руки Дейзи лежали на ее мощных бедрах.
— Будет ребенок?
Стивен покачал головой. Так далеко они не зашли. Нет, Эмма, возможно, будет иметь детей от того банкира, о котором ему рассказывала Келли, не от него, и это наполнило его печалью.
— Это невозможно, Дейзи, так что нет причин волноваться.
— Ну, а я волнуюсь, — упорствовала Дейзи, — мисс Эмма сама не своя, не ест, не спит по ночам. Она даже не возражает, когда мы с Хлоей ругаем ее. Что-то не так.
У Стивена пропал аппетит, и он положил вилку.
— С ней будет все в порядке, — мягко пообещал он, но совсем не был в этом уверен. Некоторые женщины не могут простить себе даже малейшей интимности с мужчиной. Он не хотел, чтобы Эмма страдала из-за этого.
— Где она? — спросил он, поднимаясь.
— В библиотеке, — ответила Дейзи таким тоном, словно только идиот мог этого не знать.
Стивен кивнул, взял шляпу и куртку. И то и другое видели лучшие времена задолго до взрыва, в «Желтом чреве», и Стивен подумал, что неплохо было бы их заменить.
— Спасибо за все, — сказал он и легко поцеловал ее в щеку. — Ты лучшая повариха к северу от Нового Орлеана.
Она засияла от комплимента, потом заставила себя побраниться.
— Ты лучше убирайся отсюда и прекрати отнимать у меня время, ты болтун!
Стивен засмеялся и вышел из комнаты, твердо ступая по коридору и лестнице. Он открыл входную дверь, и его встретил сильный порыв свежего весеннего ветра. Снова оказаться на воздухе было даже лучше, чем он представлял себе.
Сначала он зашел в конюшню, расплатился за заботу о своей лошади, мерине Чероки. Он оставил лошадь и куртку конюху и пошел к «Звездной пыли».
