Войдя в темную пустую комнату, мальчик не обратил внимания на зажженный канделябр, стоявший на столе и отбрасывающий на стены замысловатые тени, и направился прямо к подоконнику. Он легко отодвинул крышку тайника и достал спрятанного солдатика, счастливо улыбнулся, зажав его в кулаке, и выбежал вон.
С минуту после его ухода в комнате было тихо, затем одна из тяжелых гардин возле книжного шкафа шевельнулась и от нее отделилась черная фигура, которая на цыпочках двинулась к тайнику, обнаруженному мальчиком.
Рука отодвинула крышку, скользнула в глубь подоконника и тут же появилась снова. Черная фигура вернулась к столу, чтобы как следует разглядеть находку. Лицо человека пылало от волнения, тонкие ноздри раздувались и с шумом выпускали воздух, пальцы, развязывающие ленточку, стягивавшую бумаги, мелко дрожали.
Первым документом, представшим перед его взором, оказалось распоряжение Филипа Шанталя переписать завещание в пользу Николя. К нему было приложено старое завещание. Листок бумаги, делавший Николя новым владельцем Бомарэ, медленно скручивался и обугливался, охваченный пламенем свечи, и вскоре сгорел дотла на подносе. Взмокшие от волнения руки схватились за дневник и вскоре последние страницы также были вырваны и брошены в огонь. Старое завещание Филипа Шанталя исчезло в кармане человека, а дневник, превратившийся из обличительного документа в простые безобидные хозяйственные записи, вернулся на свое место в тайнике.
Черный человек словно растворился во мраке, задув свечи и выждав несколько минут, чтобы убедиться, что в доме все спокойно. Затем вылез из кабинета через окно, выходящее в галерею.
— До свидания, мадемуазель О'Флинн, — сказала Селеста, усаживаясь в экипаж. — Возможно, мы еще встретимся с вами в Новом Орлеане? — вежливо поинтересовалась она, хотя и предполагала, что это вряд ли произойдет. — Я уеду в Чарльстон только в апреле, после свадьбы Николь. Но на тот случай, если мы с вами больше не увидимся, позвольте от всего сердца пожелать вам удачи.
Mapa благодарно улыбнулась, понимая, что они больше не встретятся, поскольку в ее планы не входило оставаться в Луизиане до весны.
— Приятного — путешествия, — сказала она на прощание Селесте и отошла от дверцы, чтобы не мешать сияющей Николь занять место возле матери.
— До свидания, мадемуазель. Жаль, что вы не сможете побывать на моей свадьбе! Это будет поистине королевская церемония! — прощебетала девушка, красуясь в новой шляпке с перьями.
— До свидания, Дамарис, — крикнул Пэдди в окно, зная, что его подруга уезжает с матерью. Ответа не последовало, Пэдди смущенно покраснел и стал рассматривать мыски своих ботинок, словно никогда раньше их не видел. Вдруг в окне экипажа появилась рыжая головка. Девочка обвела печальным взглядом дом, затем кивнула Пэдди и дрожащим голосом вымолвила:
— До свидания.
В этот момент на пороге показался Николя. Он сбежал по лестнице и направился к экипажу. Распахнув дверцу, он вытащил Дамарис наружу, причем она закричала от испуга, но стоило ему прошептать ей что-то на ухо, как девочка радостно вскрикнула, обняла Николя за шею и крепко поцеловала в щеку.
— Будь умницей и слушайся маму, хорошо? — Он насупился, но на губах его играла улыбка.
— Хорошо, Николя. Я обещаю, — ответила Дамарис, и как только дверца захлопнулась, экипаж тронулся. До самого поворота дороги, ведущей к реке, она махала Николя из окна, и вскоре раздался отдаленный гудок парохода, причалившего к пристани Бомарэ.
— Что ты сказал Дамарис? Какое обещание привело ее в такой восторг? — поинтересовалась Mapa, когда они возвращались в дом.
— Я обещал ей прислать жеребенка, который родится от Сорсьера, — ответил Николя и через миг добавил, хитро прищурившись: ― Похоже, ты удивлена? По-моему, тебе давно уже пора привыкнуть, что я умею обходиться с женщинами и исполнять их самые заветные желания.
— А желание вдовы ты тоже исполнил? — с издевкой спросила Mapa.
— Согласись, что джентльмен не может обсуждать интимные вопросы с посторонним человеком. — В тон ей отозвался Николя, усмехнувшись при виде того, как злоба исказила лицо Мары.
— Ах, вот оно что! Я, видишь ли, не привыкла иметь дело с джентльменами. А теперь у меня перед глазами образец! — сердито коверкая язык на ирландский манер, выпалила она.
— Восхитительно! — рассмеялся Этьен, встретивший их у дверей гостиной. — Я никогда прежде не слышал такой красочной ирландской речи!
— Благодарю вас, сэр, — отозвалась Mapa. — Но что же вы удивляетесь, это мой родной язык.
— Послушали бы вы ее французский выговор, дядя Этьен, — сказал Николя, наливая себе и Этьену бренди и устраиваясь на софе. — Mapa — великолепная попутчица в дальнем путешествии. С ней не соскучишься, потому что никогда не знаешь, что она выкинет в следующую минуту. — Он поднял бокал и кивнул Маре, молча провозглашая за нее тост.
— Ах, как приятно побыть в тишине! — блаженно вздохнул Этьен. — Нет, не поймите меня неправильно! Я люблю это семейство, но постоянно плачущий младенец может кого угодно вывести из, себя. Особенно если это вдобавок не твой собственный внук. Николь очаровательна, но иногда тоже бывает несносной. Впрочем, наверное, все дело в том, что я старею. Надо поскорее отправляться в Париж, а то будет поздно. Ну что ж, мне пора, — сказал он, отставляя бокал. — Если мы обедаем в то же время, то не перекинуться ли нам пока в пикет, a, Mapa? Вы мне обещали.
— Хорошо, Этьен, я скоро приду, — ответила девушка, ласково улыбнувшись старику, нетвердой походкой двинувшемуся к двери.
— Будь осторожна, моя радость, — сказал Николя. — Когда-то Этьен был завзятым картежником.
— Разве ты забыл, что я сестра Брендана О'Флинна? — лукаво улыбнулась она.
Николя рассмеялся и взглянул на Пэдди, который все это время молча сидел у камина и смотрел на огонь.
— Этого я не забуду никогда, моя радость, — задумчиво промолвил он.
Mapa зевнула и перевернулась на бок, блаженно вытянувшись под одеялом, и тут же проснулась, когда поняла, что Николя рядом нет. Она открыла глаза и увидела его стоящим у окна с сигарой.
— Николя… — тихо позвала она.
— На улице снова дождь.
— Ну и что же? Почему тебя это беспокоит? — облокотившись на подушку, поинтересовалась Mapa.
— Меня это очень беспокоит, — вернувшись в постель, ответил он.
— Не ведь и вчера тоже был дождь, и позавчера. Ведь это же естественно, сейчас осень.
— Верно. Но мы живем в непосредственной близости с рекой и поэтому должны быть осторожны. Я опасаюсь наводнения. Если дожди не прекратятся, его не миновать. И без того за последние несколько дней уровень воды в реке сильно поднялся.
— Селеста рассказывала, что во время последнего наводнения затопило весь первый этаж дома. Неужели это может произойти снова? — испуганно спросила Mapa.
— Вряд ли. Но меня беспокоит не сам дом, а плантации. Они и без того не в лучшем состоянии, а наводнение может нанести такой ущерб хозяйству, что мы от него не оправимся и через год. Дамбы почти полностью разрушены, давно не ремонтировались и не смогут сдержать напор воды. Земли Бомарэ расположены в низине, и дамбы всегда служили им надежной защитой. Раньше, когда случались наводнения, огромная армия рабов бросалась на борьбу со стихией. А теперь у меня лишь горстка домашней прислуги да несколько конюхов, — горько усмехнулся Николя.
— Но что же делать? Как же получилось, что на плантациях не осталось рабов? Почему твой отец и Алан допустили это?
— Отец сильно сдал в последние годы и не мог заниматься делами. А Алан не способен проявить инициативу. Он может лишь выполнять приказы. Я знаю, что с тех пор, как умер отец, Селеста не занималась земледелием. Она мечтала лишь поскорее продать Бомарэ и вернуться в Чарльстон. Алан не прикладывал здесь никаких усилий, поскольку не сомневался, что рано или поздно поместье перейдет в чужие руки и его уволят. Так что его трудно винить.
— А что ты намерен делать, если наводнение все же произойдет? Мы останемся здесь или уедем? —
