Хорошие жены

Никогда, никогда! — И он топнул, чтобы подчеркнуть эти страстные слова.

— Ну что мне с ним делать? — вздохнула Джо, чувствуя, что эмоции поддаются управлению еще меньше, чем она ожидала. — Ты не выслушал, что я хотела тебе сказать. Сядь и выслушай, ведь я действительно хочу поступить правильно и сделать тебя счастливым, — сказала она, надеясь успокоить его небольшим рассуждением, и это доказывало, что она ничего не знает о любви.

Увидев в ее последних словах луч надежды, Лори бросился на траву у ее ног, оперся локтем о нижнюю ступеньку и в ожидании устремил глаза на ее лицо. Такое положение не способствовало ни спокойствию речей, ни ясности мысли, ибо как могла Джо сказать суровые слова своему мальчику, когда он смотрел на нее глазами, полными любви и тоски, с ресницами, все еще влажными от горькой слезы, которую исторгло у него ее жестокосердие? Она ласково отвернула от себя его лицо и заговорила, гладя кудрявые волосы, которые были отпущены ради нее — это, разумеется, было трогательно!

— Я согласна с мамой, что ты и я не подходим друг другу, так как наша вспыльчивость и сильная воля, вероятно, сделали бы нас очень несчастными, если бы мы были настолько глупы, чтобы… — Джо помедлила, прежде чем выговорить последнее слово, но Лори произнес его с восторгом:

— Пожениться. Нет, мы были бы счастливы! Если бы ты полюбила меня, Джо, я стал бы сущим ангелом, ведь ты можешь сделать со мной все, что хочешь.

— Нет, не могу. Я пробовала, и неудачно. Я не хочу рисковать нашим счастьем путем такого серьезного опыта. Мы не подходим друг другу — и никогда не подойдем, так что будем всю жизнь добрыми друзьями и не станем совершать ничего опрометчивого.

— Станем, если только получим возможность, — пробормотал Лори мятежно.

— Ну будь благоразумным, смотри на вещи здраво, — умоляла Джо, почти не зная, что делать.

— Не хочу быть благоразумным и, как ты это называешь, «здраво» смотреть на вещи. Мне легче от этого не станет, а ты только становишься жестокой от такого благоразумия. Я не верю, что у тебя есть сердце.

— Я хотела бы, чтобы его не было.

В голосе Джо послышалась легкая дрожь, и, приняв это за добрый знак, Аори обернулся и постарался вложить всю силу убеждения во вкрадчивый тон, который еще никогда не был столь опасно вкрадчивым.

— Не разочаровывай нас, дорогая! Все ждут этого. Дедушка хочет этого всем сердцем, твои родные будут рады, и я не могу без тебя. Скажи «да», и будем счастливы. Скажи, скажи!

Даже месяцы спустя Джо удивлялась, как хватило у нее силы воли, чтобы упорно держаться того решения, которое она приняла, когда пришла к выводу, что не любит своего мальчика и никогда не полюбит. Ей было очень тяжело, но она знала, что отсрочка бесполезна и жестока.

— Я не могу сказать «да» с чистой совестью, так что не скажу. Со временем ты поймешь, что я права, и поблагодаришь меня за это, — начала она торжественно.

— Будь я проклят, если поблагодарю! — И Лори вскочил с травы, пылая негодованием от одного такого предположения.

— Да, поблагодаришь! — упорствовала Джо. — Скоро это у тебя пройдет, ты найдешь какую-нибудь прелестную, хорошо воспитанную девушку, которая будет обожать тебя и станет прекрасной хозяйкой твоего прекрасного дома. Я не стала бы такой хозяйкой. Я некрасивая, и неуклюжая, и странная, и старая, и ты стал бы стыдиться меня, и мы начали бы ссориться — вот видишь, даже сейчас мы не можем не ссориться, — и мне не нравилось бы изысканное общество, а тебе нравилось бы, и ты терпеть бы не мог мою писанину, а я не могла бы без нее, и мы стали бы несчастны и жалели бы, что поженились, и все было бы отвратительно!

— И что еще? — спросил Лори, которому было нелегко дослушать до конца это с таким жаром произнесенное пророчество.

— Ничего, только то, что я, наверное, никогда не выйду замуж. Я счастлива и так, и я слишком люблю мою свободу, чтобы спешить отказаться от нее ради какого бы то ни было смертного мужчины.

— Я знаю лучше! — перебил ее Лори. — Это сейчас ты так думаешь, но придет время, когда ты кого- нибудь полюбишь и будешь любить его безмерно, и будешь готова жить и умереть для него. Я знаю, так и будет, ты такая, у тебя так всегда; а мне придется стоять и смотреть! — И отчаявшийся влюбленный бросил шляпу на землю с жестом, который показался бы комичным, если бы не было таким трагическим его лицо.

— Да, я буду готова жить и умереть для него, если он когда-нибудь придет и заставит меня полюбить его вопреки моей воле, а ты должен делать все, что в твоих силах! — крикнула Джо, окончательно потеряв терпение с бедным Тедди. — Я сделала все, что в моих силах, но ты не хочешь быть рассудительным, и это эгоизм с твоей стороны — выпрашивать то, чего я не могу дать. Я всегда буду любить тебя, очень любить — как друга, но я никогда не выйду за тебя замуж, и чем раньше ты поймешь это, тем лучше для нас обоих. Вот и все!

Эта речь была словно огонь, поднесенный к пороху. С минуту Лори смотрел на нее, словно не зная, что ему с собой делать, потом резко отвернулся, сказав с отчаянием:

— Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, Джо.

— Куда ты? — крикнула она; его лицо испугало ее.

— К черту! — прозвучал утешительный ответ. Когда он бросился к реке, сердце Джо на мгновение замерло, но нужно много безумия, греха или горя, чтобы заставить молодого человека искать смерти, а Лори был не из тех слабых натур, для которых единственное поражение — уже полный разгром. Он не думал о мелодраматическом прыжке в воду — какой-то слепой инстинкт заставил его швырнуть шляпу и сюртук в лодку и грести прочь изо всех сил, показывая лучшее время вверх по реке, чем на всех гребных гонках, в которых он когда-либо участвовал.

— Это пойдет ему на пользу, и домой он придет в таком нежном, покаянном настроении, что у меня не хватит духу с ним встретиться, — сказала Джо, медленно бредя домой с таким чувством, словно убила какое-то невинное существо и погребла его под листьями. — Я должна пойти и подготовить мистера Лоренса, чтобы он был очень ласков с моим бедным мальчиком. Я хотела бы, чтобы он полюбил Бесс; может быть, так оно и будет со временем. Но мне начинает казаться, что я ошиблась относительно ее чувств. Боже мой! Как это девушкам может нравиться иметь поклонников и отказывать им? Я думаю, это отвратительно.

Уверенная, что никто не сделает это лучше, чем она сама, Джо отправилась прямо к мистеру Лоренсу, мужественно рассказала о том, о чем так трудно рассказать, а затем не выдержала и так горько расплакалась по поводу собственной бесчувственности, что добрый старик, хоть и был очень разочарован случившимся, не произнес ни слова упрека. Ему было нелегко понять, как какая-то девушка может не любить его Лори, и он надеялся, что Джо передумает, но знал, пожалуй, даже лучше, чем она, что «насильно мил не будешь»; так что он печально покачал головой и решил увезти внука подальше от греха, поскольку последние, обращенные к Джо, слова Юной Запальчивости обеспокоили его больше, чем он готов был признаться.

Когда Лори пришел домой, смертельно уставший, но довольно спокойный, дедушка встретил его так, словно ни о чем не знал, и вел эту игру час или два. Но когда они сидели вдвоем в сумерки — время, которое прежде так приятно проводили вместе, — старику было тяжело говорить о пустяках и еще тяжелее молодому слушать, как хвалят его за успехи последнего года, которые теперь казались ему напрасными трудами любви. Он выносил это, пока был в силах, но затем подошел к фортепьяно и начал играть. Окна были открыты, и Джо, прогуливаясь в саду с Бесс, впервые понимала музыку лучше, чем сестра; Лори играл Патетическую сонату, и играл так, как никогда прежде.

— Очень хорошо, но так печально, до слез. Сыграй нам что-нибудь повеселее, мой мальчик, — сказал мистер Лоренс, чье доброе старое сердце было полно сочувствия, которое он хотел показать, но не знал как.

Лори начал более оживленную пьесу. Несколько минут он играл с напряжением и мужественно прошел бы через это испытание, если бы в момент, когда музыка звучала тише, не послышался голос миссис Марч, позвавшей:

— Джо, дорогая, иди сюда. Ты мне нужна.

Те самые слова, которые жаждал сказать Лори, с другим значением! Прислушавшись, он забыл, где