Обличающий невнимательных но-пасаранцев монолог актрисы становился все страстнее, все горячее, синий шелк блузки на груди запестрел темными пятнами от обильно сдабривающих монолог слез. Косте становилось скучно.
«Почти сутки я возился с этой умственно отсталой бедолагой, – с унынием думал он, – почти день потерял в расследовании. Время, драгоценное время упущено, следствие опять зашло в тупик, а я развлекаю сельчан спектаклем с участием экс-актрисы Савской».
Сняв показания с актрисы и с трудом выпроводив ее домой, Костя задумался. Начать сначала и искать новых подозреваемых? Вернуться к Куркулеву? Нет, самая реальная гипотеза – это виновность Федорчука. К тому же его отпечатков пальцев до сих пор так и не получено. Отбрасываем все остальные версии и устраиваем слежку за Еленой. Верный это путь, или неверный – подскажет время. По крайней мере, именно слежка за Мальвиной дала первые положительные результаты и привела Костю к трупу.
День был в разгаре, нерастраченные силы кипели в молодом и жажущем действия организме юноше, поэтому он решил не откладывать слежение за неверной женой Федора. Но сначала следовало забежать домой, пообедать и взять с собой Мухтара. В последнее время Костя уже не раз убеждался в его полезности и преданности. К тому же козел прекрасно поддавался дрессуре. Костя даже подозревал, что до него кто-то пробовал уже воспитывать Мухтара. По крайней мере командам «сидеть», «лежать» и «дай лапу» он выучился за два дня.
Костя потрепал по загривку верного Мухтара, бросил горсть семечек из кармана Прапору и птицей взлетел на крыльцо. Дверь в сени была приоткрыта. Чуть-чуть, самую малость, но и этой малости хватило для того, чтобы Комаров понял: в его отсутствие в доме кто-то побывал. Костя затаил дыхание. Незнакомец вполне мог и сейчас находиться внутри. Если Комаров зайдет, то на его безрассудную голову может обрушиться удар топора или другого тяжелого предмета. А если нежданных посетителей несколько?
Юноша тихо, так, что даже не посмела скрипнуть ни одна половица, спустился с крыльца, достал «Макарова» и медленно покрался вдоль стены дома. Мухтар, посмотрев на манипуляции хозяина, глубоко вздохнул и отошел в тень забора, Прапор было выпятил грудь и вознамерился похлопать крыльями и покукарекать, но, увидев убедительный Костин кулак, сник и обиженно отвернулся.
Наконец Косте удалось подобраться к окну. Створки он еще утром собственноручно распахнул настежь, тонкая ситцевая занавеска тихо колыхалась от ветра, из дома веяло мраком и недоброжелательностью.
Комаров выпрямился и заглянул в окно. Сначала он ничего не увидел. На улице ярко светило солнце, а в доме было сумрачно и тихо. Потом глаза начали немного привыкать, и Костя догадался, что его жилище необитаемо. Об этом говорила и спокойная, мертвая тишина, и спящая на столе муха, и... Что это? Дверца шкафа была распахнута настежь. Чемодан, который Костя последнее время активно использовал не по назначению, валялся раскрытый на полу, пол вокруг него был обильно усеян растерзанными пакетами из- под улик и остатками самих улик.
Дело в том, что сейф, который стоял в Костином рабочем кабинете, был, конечно, хороший, но вся беда в том, что последний участковый умудрился растерять от него все ключи. Менять вполне пригодный сейф на новый было неслыханной расточительностью, поэтому сейф считался на балансе и работал в качестве подставки для алое. Костя, конечно, понимал, что сейф в отделении милиции так же необходим, как КПЗ, и уже два раза скандалил с вышестоящим начальством по этому поводу. Ключи обещали сделать. Когда нибудь. В ожидании этого «когда-нибудь» Костя хранил улики дома. Вот и дохранился. Хорошо, что хоть нож он вчера забрал в кабинет и оставил в ящике стола. Но откуда преступник узнал, что новый участковый хранит улики дома?
Юноша, уже не раздумывая, перепрыгнул через подоконник и бросился к его поруганному архиву. Фантики от конфет, пуговицы, лоскутки и зарисовки отпечатков подошв ботинок были живы, только немного потрепаны. Зато ни одному окурку не удалось уцелеть. Кое-где еще валялись маленькие остатки внутреннего содержания бычков, но ни их самих, ни даже папиросной бумаги не было и следа.
«Значит, дело в бычках, – решил для себя Костя, – значит, именно один из них и был настоящей уликой, способной обличить истинного убийцу. А я не сберег».
Юноша собрал жалкие остатки прежней роскоши, вышел на крыльцо и подозвал Мухтара.
– Что же ты, дружок, не устерег? – беззлобно потрепал он его между рогов, – чужие гадкие дядьки воруют наши улики, а ты спокойно щиплешь травку. Некрасиво.
Козел понимающе смотрел в Костины глаза своими круглыми, выразительными глазами и, казалось, внимательно слушал хозяина.
– Ну, ничего. Отсутствие результата – тоже результат. Зато теперь мы почти точно знаем, что убийца курит одну из известных нам марок сигарет. Значит, скорее всего, это мужчина или курящая женщина.
Мухтар на последних словах хозяина резко утвердительно кивнул и затряс своей редкой бородкой. Бородка, составляющая гордость любого козла, выглядела не лучшим образом. Вся в каком-то мусоре, пыльная, вонючая.
– Так не пойдет, – засмеялся Костя, – сыскная собака должна представлять собой образец ухоженности и корректности, а ты выглядишь, как обыкновенный мелкий рогатый скот. Вот закончим дело, повезу тебя в город к лучшему собачьему парикмахеру. Или хотя бы помою и бородку расчешу. Кстати, настоящие кинологи у бородатых собак моют бороду после каждой еды, мы это в школе милиции проходили. Так что давай начнем построение имиджа именно с приведения в порядок бородки.
Костя сбегал за гребнем, ножницами, нашел кусок хозяйственного мыла и стал отлавливать козла, который, почуяв неладное, отказался повиноваться команде «ко мне» и с невинным видом щипал остатки травки в углу двора. После недолгого противоборства животное сдалось на волю своего победителя. Конечно, будь кто другой на месте Комарова, Мухтар справился с ним бы в два счета. Кто хоть раз вступал в единоборство с матерым козлом, тот прекрасно это понимает. Это животное до дибилизма безрассудно, не прощает ни малейшего покушения на свое козлиное достоинство и подозревает в дурных намерениях даже тех, кто относится к ним с искренней симпатией и уважением, если таковые вообще существуют на свете.
Мухтар только немного отличался от сородичей: а именно, он обожал хозяина и даже подумывал в какой-нибудь критической ситуации отдать за него жизнь. Поэтому он только немного поломался и, шумно вздыхая, отдался в руки хозяина.
Борода Мухтара была и впрямь в чрезвычайно неприглядном виде. Спутанная, местами сваленная, вся в каких-то крошках. Сначала Костя взялся за колтуны. Некоторые из них распутывались, к самым упрямым приходилось применять жесткие меры в виде ножниц.
– Господи, ну что ты сегодня ел, – опять возмутился Комаров, борясь с крошками, которые крепко впиявились в бородку подчиненного. – На хлеб не похоже, на траву сухую – тоже. Табак, что ли. Точно, табак. Где это ты табака нажрался? И разве козлы табаком питаются? Табак... Табак... Где-то сегодня табак уже упоминался. Табак!!!
Костя вскочил. Жуткая догадка мелькнула в его голове. Он быстро забежал домой, выхватил из уцелевшей пачки «Парламента» одну сигарету и сунул ее под самый нос Мухтара. Мухтар ликующе заблеял и с радостью схватил мягкими губами предложенную ему сигаретку. Комаров с ужасом наблюдал, как напарник-предатель с нескрываемым удовольствием пожирает дорогую сигарету.
– Так это ты, – хриплым шепотом сказал он, – это ты слопал мои улики.
Мухтар будто не понимал своей роковой ошибки. Он просяще заглядывал в глаза хозяина, тыкался влажным носом в его руки и карманы, привставал на задние лапы.
– Еще папироску просишь? – саркастически спросил Комаров, – ты хоть понимаешь, скотина ты безмозглая, что наделал? Ты понимаешь, что уничтожил единственную важную улику из всего хлама? Ты понимаешь, что меня теперь... Меня теперь могут из органов попереть!
Слезы закипали в глазах юноши. Он сурово оттолкнул от себя проштрафившегося сотрудника и вынес суровый вердикт:
– С этого момента ты отстраняешься от дела на три дня. Пусть тебя мучают угрызения совести, но на слежку я тебя не возьму. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Костя вынес из дома новый ошейник, который уже давно справил в районе и хотел преподнести товарищу в торжественной обстановке. Достав из сарая длинную веревку, он привязал один конец ее к ошейнику, другой – к забору и не терпящим возражений голосом подозвал слабохарактерного
