рванулась она не так организовано и одновременно. Первые ряды плотной пробкой закупорили выход, и сколько последние не нажимали, ничего, кроме толчеи, не получилось. Некоторые умники сиганули за забор и попытались припустить за беглецом, но Мухтар успел отбежать на безопасное расстояние.
– Вам пора уходить.
Кирилл обернулся. За его спиной стояла тоненькая высокая девочка в короткой джинсовой юбке с бахромой и в пионерском галстуке.
– Пойдемте, пойдемте, я вас выведу через заднее крыльцо.
Уже не раздумывая, Кирилл заспешил за девочкой. Она действительно успела вывести его на улицу незамеченным, а тут и звонок прозвенел. За окнами школы замелькали руки, головы и сумки школьников, и вскоре все стихло.
– Идите, вам надо на урок, – поторопил свою спасительницу Кирилл.
– У меня окно, – успокоила она его.
– Так вы что, работаете? – не поверил он.
– Работу пионервожатой я выполняю на общественных началах и по зову души, – строго сказала она, – а в свободное от работы время преподаю русский язык и литературу в старших классах.
– Вот удача! – не отпускал ее Кирилл, – мне надо посмотреть тетради для контрольных работ, и желательно всех школьников. Вы не проведете меня обратно, а то я заплутаюсь?
– Сейчас это опасно. Пока не окончится это религиозное мракобесие с вашими волосами, вам не стоит показываться на людях. Лучше я пришлю к вам своих пионеров. Они приберут в доме и принесут тетради.
– Посмотрите мои документы, – вспомнил Кирилл и полез в карман за студенческим билетом.
– Не надо этого, – протянула ему навстречу раскрытую ладонь пионервожатая.
– Лю-ю-юдка, Боло-о-отникова, – раздался из-за неприкрытой двери пронзительный женский голос, – опять, кажись, твой пионер с неформалом из-за коммунизьма сцепился.
– Бегу, теть Нюр, – звонким голосом крикнула пионервожатая. – Мне пора, будьте осторожны, всегда готов, – салютнула она Кириллу, – если что-то будет нужно, обращайтесь. Мои «Красные дьяволята» всегда помогут. После этих слов Болотникова скрылась за дверью. Только тонкие высокие каблучки стремительно зацокали по ступенькам.
– Эй, – закричал было ей вслед Кирилл, но Болотникова уже была так же далека от него, как Мухтар от учащихся. – Вот недотепа! Забыл сказать ей, где живу, куда приносить тетради.
Он хотел было вернуться в школу и поискать девушку, но вспомнил ее слова о религиозном мракобесии с волосами и передумал. Ни одно раскрытое преступление на свете не стоит заживо снятого скальпа с отдельно взятого студента юридической академии.
Посмотрев на часы он решил, что урчание у него в желудке ни что иное, как сигнал о обеденном времени и направился к дому брата. А по дороге зашел в отделение милиции и прихватил папку с документами, с которыми Костик хотел поработать дома.
Странный народ но-пасаранцы на протяжении всей дороги продолжали вести себя неадекватно. Половина шарахались при одном его приближении, а часть, плотоядно облизываясь, нацеливалась на его голову. Но голыми руками Комаровых не возьмешь! В этот раз он принял все средства предосторожности: а именно, распустил уши у ушанки и крепко-накрепко завязал тесемки под подбородком. Некрасиво, но зато безопасно. Челку он тоже затолкал пальцами под шапку. Челка ему тоже еще могла пригодиться. Мухтара он по дороге не встретил.
Мухтару довольно легко удалось ускользнуть от преследования учащихся средней школы. Бедная животина немного обиделась столь непочтительному отношению к своей персоне: с недавних пор никто не смел относиться к нему как к обычной сельской скотине. Пообижался, пообижался, и забыл. Козлы – они не такие злопамятные, как люди. Так и шел себе Мухтар по заснеженной сельской улице, наслаждаясь тишиной, покоем и сознанием собственной значимости. Еще бы! Часто ли кому приходилось видеть козлов зимой на улице? Лошади, собаки, кошки – это да, а вот заурядные коровы, поросята и овцы обычно сидят по домам, по своим стойлам, коровникам и поветкам.
Мухтар прекрасно сознавал, что он не заурядный козел, поэтому позволял себе маленькие променады по территории подшефного совхоза. К тому же его хозяин был так мил, что сроду не запирал дверцу сарая, где коротал холодные зимние ночи Мухтар и даже не ставил всяких дурацких перекладин и шлагбаумов. В данный момент Мухтар немного озяб и проголодался, к тому же ничего подозрительного, кроме взбесившихся школьников он не заметил, поэтому совесть его была чиста, а ноги сами двигались по направлению к дому.
В это время дня улицы Но-Пасарана были пустынны, что и явилось причиной относительно благополучного путешествия Мухтара. Но благополучие не бывает вечным. Как раз в тот момент, когда Мухтар проходил мимо клуба, рядом остановился ПАЗик, который привез с фермы доярок.
Дверцы автобуса с шипением и скрежетом распахнулись, и на морозный зимний воздух высыпалась стайка молодых, не очень, и откровенно немолодых женщин. Они увидели Мухтара, и желание, десять минут назад посетившее школьников, передалось им. Доярки тоже жаждали козлиной шерсти. Только женщины они были опытные, в отличии от учащихся, поэтому поступили умнее.
– Мухтарушка, – протянула одна, – у-тю-тю, на-ка хлебушка.
Вероломная протянула ничего не подозревающему козлу ломоть немного подсохшего хлеба, и он доверчиво потянулся к нему мягкими влажными губами. Мухтар любил хлеб почти так же сильно, как окурки. Он зажмурил от удовольствия глаза и втянул в ноздри божественный запах. И тут что-то неприятно кольнуло его в бок. Потом в другой, потом кольнуло не просто неприятно, но и больно, потом еще больнее. Мухтар попытался отпрянуть, но сильные руки доярок подобно пиявкам впились в его шерсть.
Мухтар пронзительно мекнул, попытался достать рогами ближайшую из женщин и рванулся из последних сил. Рывок принес положительный результат для всех: клочки Мухтаровой шерсти остались в руках у доярок, а сам он, не разбирая дороги, помчался прочь от вероломных женщин. Козлы бегают быстро, но так же быстро и устают. Мухтар устал. Глаза его налились кровью, с губ капала пена, бока под длинной, густой шерстью ходили ходуном. А самое страшное это то, что теперь он перестал доверять учащимся и дояркам. Козел затравленно оглянулся, убедился, что поблизости нет ни тех, ни других и остановился перевести дыхание. И вдруг, словно из-под земли он услышал ласковый голосок:
– Мухтарушка!
Козел вздрогнул и истерически подпрыгнул на всех четырех. За его спиной стоял Коля-Болеро. Как он подкрался незамеченным, Мухтар так и не понял, да и не хотел понимать. Он безраздельно верил местному дурачку, а это было главное.
– Дрожишь? – расстроился Коля, – замерз, наверное? Нет,
не замерз, обидели? Кто посмел обидеть Мухтарушку! Пойдем, мои подружки накормят тебя и обогреют. Они не будут обижать Мухтарушку, а то я сам на них обижусь. Пойдем!
Он взял козла за кожаный ошейник и провел в дом престарелых. Эту картину наблюдали два человека. Но им совсем не была нужна козлиная шерсть. Одна из этих двух только улыбнулась и с легким укором покачала головой. Другой удивленно проводил странную процессию взглядом и одними губами повторил кличку козла.
Вечером на фанерном щите возле клуба появилась афиша с названием нового фильма. Фильм назывался жутковато и интригующе: «Волосы больше не нужны», а в строке, где должна была стоять фамилия режиссера шариковой ручкой было приписано: Ванька-Пензяк.
По заснеженному зимнему лесу брел мужик. Мужик был большой, немолодой. Набрякшие веки тяжело свисали над узкими щелочками глаз, нижняя челюсть зловеще выступала вперед. В общем, вид у мужика был такой, что и неразумный комар не рискнул бы присосаться на какой-нибудь наиболее безобидной части его тела, даже если бы сейчас было лето. Это был тот самый мужик на санях, которого встретил Кирилл в свое первое утро в Но-Пасаране.
Занимался мужик делом странным, даже мистическим, и уж никак не характерным для своей внешности. Он подходил к дереву, озирался, доставал из заплечного рюкзака самодельную кормушку из пластиковой бутылки, крепко приматывал к ближайшему суку алюминиевой проволокой и высыпал в кормушку добрую
