горсть жирных подсолнечников. После, как молитва или заговор, следовала неизменная фраза:
– Жрите, гады!
Потом он еще раз оглядывался, выбирал другое дерево и направлялся к нему. В этот день в но- пасаранском лесу появилось десять новых кормушек. И каждая из них была полна черных сытных семечек. Мужик этот, как поговаривали, еще осенью исподтишка пинком убил курицу своего соседа и не сознался, так как с соседом они были в товарищах, а кулаки у соседа были потяжелее, чем у него. И вообще, если никто не видал, зачем признаваться-то? А не видал действительно никто, он специально оглянулся. Никто, кроме, как оказалось, Рыбьего Глаза.
Глава 7
Славянский шкаф с биодобавками
Беса очень заинтересовала персона Мухтара. Милицейская собака – образ несколько приевшийся, но всегда окрашенный красками романтизма и героики. А вот во что окрашен образ милицейского козла?
Бес вызвал на откровенность Колю-Болеро и узнал, что до появления нового участкового Мухтар был беспризорником. Конечно, еще до того он был чьим-то козлом, но свободолюбивый нрав и гордая посадка рогов не позволяла ему мириться с положением простого домашнего козла, и он с маниакальным упорством сбегал из-под стражи и бродил по селу и окрестностям, доказывая свое право на свободное посещение улицы. В конце-концов, хозяева отчаялись и махнули на будущего Мухтара рукой. Он даже на мясо не годился, так как в свое время очень удачно прогулял ритуал кастрации, а во второй раз оскорбленный ветеринар так и не пришел.
Правда, были попытки нескольких алчных и недалеких людей присвоить себе свободолюбивое животное, но эти попытки закончились полной и безоговорочной победой козла над человеком. Его не могли удержать никакие заборы, веревки он перегрызал, как собака, а если не получалось порушить стены тюрьмы, брал хитростью. Например, прикидывался смертельно больным или уже почившим, усыплял бдительность и бежал.
Костю Комарова он выбрал в хозяева сам. Что-то подсказало незаурядному животному, что этот юноша наполнит его жизнь страшными опасностями, ужасными приключениями и свободным графиком работы. Костя сопротивлялся недолго. Когда он понял, что это рогатое животное может на какое-то время заменить ему овчарку, он махнул рукой на его неприглядную внешность и принял на службу.
Бес не знал, как относиться к столь странной замене служебно-разыскной собаки на козла. Он вообще всегда очень осторожно относился ко всем нестандартным ситуациям. Он сознавал, что в мире имеет место на существование не только то, что уже давно нашло это место и прочно, самоуверенно прилипло к нему всеми присосками, но и то, что подобно только что народившемуся теленку тычется своим глупым носом во все теплое и мягкое в поисках маминого вымени с упоительно сладким эликсиром жизни. Этот теленок шарахается под прикрытие огромной сильной мамы при каждом резком звуке, дрожит от малого невинного ветерка. Даже своим неразвытым умишком он понимает, что жизнь и будущее его всецело в руках Богов – всесильных и равнодушных его хозяев. Но дайте только волю! И из этого милого и жалкого малыша вырастет мощный и великолепный мирской бык с налитыми кровью глазами и пирсингом в широких ноздрях.
Служебный козел и было то самое, еще не заслужившее в этой жизни своего места новое. И кто знает, что могло получиться из этого козла, займи он крепко свое место в нише. Может, благодаря ему, спустя сто лет его потомки прочно завоюют место рядом с человеком и уже так же странно будут смотреть на собаку в качестве друга человека?
Бес усмехнулся плоду своей фантазии, унесший его на сто лет вперед. По сути, не так уж и важно, что будет через сто лет. А сейчас самое важное воспользоваться присутствием козла в «Улыбке» и завоевать расположение напарника участкового, а может даже приручить его и научить выполнять кое-какие дополнительные команды. Это может очень и очень пригодиться в будущем.
– Вот спасибо, – обрадовался Костя папке с документами, которую принес ему брат, – в то мне уже выть хочется от безделия. Хоть с бумажной волокитой разберусь, а то руки никак не доходят.
– Что там у тебя? – равнодушным от усталости и пережитого стресса голоса спросил Кирилл.
– Да, чепуха всякая, – отмахнулся Костя, – заявления граждан. Все никак не соберусь нужным образом их оформить.
– Ничего себе, чепуха!
– Так в этой папке собраны именно ерундовые заявления, типа анонимок, что мы с тобой получили.
Как это часто бывало раньше, одна и та же мысль родилась одновременно в голове обоих братьев. Они молча посмотрели в глаза друг другу и одновременно ринулись к папке, неприкаянно лежащей на столе.
– Жалоба Сокиркина на соседа, обозвавшего его жену «толстой коровой». Не то, – перекладывал Костя листы из кучки в кучку, – заявление на Куркулева, который не разрешает собирать шампиньоны на территории своей усадьбы. Не то.
Просьба призвать к ответу Марину Зацепину за то, что чуть не откусила своему жениху Александру ухо. Не то. Заявление на пионервожатую Людмилу Болотникову. Пугает мирных граждан барабанным боем и визгом горна. Опять не то. Жалоба на Леху Созонова от бабки Макратихи. Никак не расплатиться за бутыль самогона. Стоп! Оно.
Почерк бабки Макратихи как близнец-брат походил на почерк анонимщика. Кирилл широко улыбнулся. Все неприятности этого дня были забыты как бездарный триллер, просмотренный на ночь.
– Кто есть эта Макратиха? – спросил он, дурашливо ломая голос.
– Местная самогонщица. Никак не дойдут до нее руки.
Спаивает пол-деревни дешевым пойлом, да теще в должники записывает. По этому заявлению я даже не ходил. Так ей и надо. Буду я еще неплохого парня Леху за эту бутылку к ответственности привлекать.
– С кем живет?
– Одна. Были, кажется, дети, но куда-то сплыли.
– С кем дружит?
– Ни с кем. Женщины местные ее терпеть не могут.
– Плохо. Если она живет одна и ни с кем не общается, то откуда тогда к ней могли попасть сведения о столичных бандитах? Кажется, наша версия терпит крах.
– Ничего подобного. Это она с женщинами не общается. А мужики к ее дому как мухи к липкой ленте липнут.
– Что, так хороша?
– Страшнее атомной войны. Это самогон ее, говорят, хорош.
– Все равно не состыковывается. Если бы к ней липли
женщины, тогда было бы понятно. Они барышни болтливые, им и повода не надо, чтобы языки почесать. А вот мужики...
– Ты слишком хорошего мнения о своих собратьях, – усмехнулся Костик, – не забывай, что большинство из них дегустирует самогон прямо на месте, а макратихин самогон развязывает языки получше сыворотки правды. И эта версия мне нравится все больше и больше, так как в этом случае оправдывается путаница и неразбериха, допущенные в письме.
Ты только представь: мужичок где-то что-то услышал, под хмельком немного приукрасил и добавил, Макратиха поняла это по-своему и изложила как смогла.
– Красиво. И все равно, сколько бы мы тут с тобой не соображали, на деле все может оказаться не так, как нам хочется. Значит необходимо как можно скорее...
– Встретиться с Макратихой!
– Ты скоро нормального цвета станешь? – вздохнул Кирилл.
– Что-то мне не хочется одному по твоему совхозу слоняться.
– Не знаю, – поскучнел и Костик, – самому тошно. И ведь самое главное, что ни пятна не проходят, ни зеленка. А даже еще ярче становится.
– Ить, я ж говорю, – вставил свое слово Печной, – трофейная зеленка-то! Экстренного класса, высшей
