– Без паники, товарищи старушки, без паники, – предупредил Комаров, врываясь в Красный Уголок дома престарелых, – вы тут сидите, а там, за калиткой, моего брата показывают!
Мирные вязальщицы единодушно взвизгнули, беспорядочно побросали спицы и бросились одеваться. Косте даже пришлось проталкивать пробку, которая создалась в дверях из нескольких особо торопливых и плотненьких дам.
Насколько он знал, компьютер или «лото» находился в игровой комнате. По глупой иронии судьбы, Костя еще ни разу не заходил в эту комнату. А почему? Вход в нее ни для кого закрыт не был. Сами старушки не раз приглашали его посетить их игровую и даже сыграть в то самое «лото». Самое смешное и состояло в том, что компьютер никто и не думал скрывать или прятать. И интерес к нему тушился этой простой и лаконичной кличкой – лото.
Косте было некогда, поэтому игровая и не поразила его. Если бы он попал сюда в другое время и немного поозирался бы, то увидел бы и потертый, невесть откуда взявшийся бильярдный стол, и пару древних игрушек «Настольный хоккей», и игрушку «За рулем», и простые, без претензий, картонки с фишками и кубиками, и шашки, и домино. Только вот настоящее лото Костик не приметил. Скорее всего, его не заводили для того, чтобы не путать с тем, с другим, что стоял в красном углу комнаты под иконами.
Комаров быстро загрузил компьютер и открыл дискету. Необходимо было за крошечный промежуток времени осуществить титаническую работу. Впрочем, работа была объемной, но совсем не сложной, двигалась она быстро, и Комаров совсем забыл о времени.
– Шпионите? – попытался отвлечь его голос от двери.
– Ага, сейчас, подождите минуточку, – попросил Костик.
Работа была практически завершена. Оставались еще кое-какие малозначительные штрихи.
– Может, помощь нужна? Я, все-таки, лучше разбираюсь в этом деле.
– Спасибо, я уже закончил, – обернулся Костик, – здравствуйте, Инесса Васильевна.
У Комарова уже такое бывало. Иногда он настолько зарабатывался, что терял счет времени и переставал замечать, что творится вокруг него.
– Кажется, вы уже все знаете, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла она.
– Да вот, понимаете, – неопределенно ответил Костик.
Он все пытался настроиться на несколько агрессивный лад и не мог. Перед Инессой Васильевной он чувствовал себя как ученик перед любимой, но строгой учительницей. Как он мог чему-то учить ее? Предъявлять ей какие-то обвинения? Выступать в роли карательных органов? Она сама помогла ему:
– Не утруждайтесь, Анастасий предупредил меня.
– И чего теперь делать? – совсем по-детски спросил Костик.
Ответить заведующей помешали. Дверь слегка приоткрылась и получившуюся щелочку прозвучал тоненький дребезжащий голосок:
– Инесса Васильевна, там пленники приехали. Сначала будем концерт показывать, или чай пить?
– Начинайте концерт без меня, – ответила заведующая, сначала вы выступайте, а потом пусть они. Дежурным передай, чтобы на стол накрывали.
– А как же без вас?
– Я буду позже.
Дверь закрылась. А через мгновение уже распахнулась во всю ширь.
– Нет, Инесса Васильевна, без вас начинать не будем.
В дверях стоял Гришанька Мухин. Ему потребовалось совсем немного времени на то, чтобы понять, что произошло. Взгляд его скользнул по побледневшему лицу Инессы Васильевны, пробежался по фигуре участкового и остановился на экране монитора.
– Он знает все? – сделал акцент на последнем слове Гришанька.
– Уйдите, Гриша, – голос учительницы не дрогнул, – немедленно уйдите отсюда. Мы разберемся без вас.
– Без меня? Насколько много он знает?
Гриша зашел в комнату и прикрыл за собой дверь.
«Особо благонадежных заключенных в порядке исключения отпускают в „Улыбку“ без конвоя, – анализировал Костик создавшуюся ситуацию, – на нашей стороне – я и Кирилл, на их... Черт его знает, сколько народу на их стороне! Одна надежда на то, что заведующая не будет провоцировать потасовку на территории дома престарелых. А если будет? Интересно, как в таком случае поведет себя старушки? Побегут прятаться под кровать, встанут на сторону правосудия или присоединятся к Гришаньке? Нет. Последнего допустить никак нельзя. Нет ничего невыносимее старости в тюрьме».
– Я знаю все, – совершенно неожиданно для себя сказал он, – запираться нет никакого смысла.
Костя еще толком не понял, что происходит. Его, правда, удивил тот факт, что бывший уголовник так серьезно относиться к вполне невинной, чуть ли не детской игре в «Рыбий Глаз», но размышлять что к чему не было времени.
Он хотел сказать, что дом окружен, что под всяким мало-мальски пригодным для засады сугробом сидит ОМОНовец с автоматом, что операцией руководит его родной брат, и что вообще он специально заманил сюда Гришаньку, но не успел. Мухин перебил его:
– Понятно, – с явным сожалением ответил Гришанька, – тем хуже для вас. И для вас, – холодный взгляд его перекочевал на бывшую учительницу. – Не ожидал от вас такой вопиющей глупости. Что же мне с вами делать-то теперь?
– Да отпустите вы их, не мелочитесь, – посоветовал ему голос Беса.
Дверь в очередной раз приоткрылась. Костя посмотрел на того, кто стоял на пороге и встряхнул головой как щенок, первый раз искупавшийся в реке.
– Идите, идите, дедушка, на распевку опоздаете, – посоветовал ему Гришанька, – или хотите в эту компанию болтливых и любознательных идиотов?
– Мухин! – всплеснула руками Инесса Васильевна, – вы никогда раньше в моем присутствии не разговаривали так со старыми и беззащитными. Я не узнаю вас, Гриша.
– Сейчас вы меня еще больше не узнаете, – пообещал уголовник.
Он быстро обхватил одной рукой Беса за шею, другой достал из-за ботинка заточку и приставил к боку Беса.
– Сейчас вы, дура старая, примотаете этого молодого и инициативного у стулу скотчем.
– У меня нет скотча.
– Не фантазируйте. Я знаю, что в столе для поделок есть скотч всех размеров. Итак, повторяю, – Гришанька сильнее прижал к себе Беса.
Костя во все глаза смотрел на того, кто столько времени жил в доме престарелых на правах дворника. Он знал, что обязан спасти его, задержать (хорошо бы еще знать, за что) Гришаньку, и помочь выпутаться из всей это ситуации заведующей дома престарелых.
– Что вы хотите сделать? – поинтересовался он.
– Догадайся с трех раз, – предложил ему Мухин, – быстро, на стул! Этого огрызка старого даже не жаль на тот свет отправлять. И так, видать, зажился.
На этих словах Бес, незаслужено обруганный старым огрызком, свистнул. Да не просто, а заливисто, тремя короткими, одним длинным. Гришанька посмотрел на него, как на идиота, и больно пихнул в бок:
– Один почти готов. По крайней мере, крыша уже едет. Смотри, не обделайся, папа...
Сильный удар по затылку не дал ему договорить. Удар был не настолько силен, чтобы лишить его сознания, но достаточен для того, чтобы на долю секунды потерять самообладание. Бес же, казалось, был готов к этому удару. По крайней мере он успел перехватить заточку и вывернуться из-под руки Гришаньки. Костя мгновенно принял боевую стойку и ударом ноги уложил распоясовшегося Мухина на пол. Они бы и вдвоем с Бесом справились с врагом, но им не помощь подоспел еще и освобожденный пионерами Мухтар – а это именно он примчался на свист Беса и ударил его дверью по затылку. Последним аккордом в борьбе с Гришанькой явился Кирилл, весь перемазанный в безе, и целый сонм благообразных старушек. Бедный Мухин, лежащий на полу в самой неудобной позе, Костик, сидевший на нем верхом, Бес, привычно стягивающий руки заключенного ремнем, Мухтар, гордо поставивший передние копыта на то место на спине, которое не занял Костик, являли собой чрезвычайно живописную картину.
– Виктор Августинович, чего это вы здесь делаете, а? – неостроумно обратился Кирилл к Бесу.
