Герцогиня покачала седеющей головой.
– Если ты решил пошутить, то меня это отнюдь не позабавило.
– Это правда.
– В таком случае я считаю, что ты не в своем уме.
Любое замечание о безумии, способном передаться по отцовской линии, болезненно действовало на герцога. Он отшатнулся.
– Если бы я знал о твоем приезде в Хабердин, то успел бы подготовить, убедительное объяснение.
– Ну так объясни мне все сейчас. – Она села в кресло, высоко держа голову, и выпрямила спину.
Джервас в раннем детстве был близок с матерью, но в зрелом возрасте скрывал от нее все, способное вызвать неодобрение. Что же касается Розали, тут он, кажется, переусердствовал. Тщательно выбирая слова, он разъяснил, как он и его подопечный познакомились с танцовщицей.
– Ее мать была парижской балериной, а отец английским скрипачом. Родители состояли в законном браке, – добавил он, решив, что она пришла к такому же ошибочному умозаключению, что и он сам. – И оба умерли. Мадемуазель де Барант зарабатывает себе на жизнь, танцуя в Королевском театре, а в последнее время в Седлерз-Уэллз. Поскольку я невольно способствовал ее уходу из театра, то просто должен был оказать ей какую-то поддержку. Единственное, что я мог сделать, не оскорбив ее достоинства и поступив достаточно разумно, – это предложить ей место преподавательницы французского, пока она не приступит к своей работе.
– Я буду чрезвычайно удивлена, если она снова начнет работать, – ядовито заметила его мать. – Твое рыцарство достойно похвалы, но, на мой взгляд, ты перестарался. Я видела ее, и с меня довольно. Она совершенно здорова. Однако продолжает здесь жить.
– Она собирается уехать через неделю. И сама сказала мне об этом.
– Она уедет завтра, – заявила герцогиня. Джервас покачал головой.
– Я не могу ей этого позволить, пока дороги занесены снегом.
– Я добралась сюда из Хедингтон-Холл без каких-либо осложнений, – возразила она. – Лондонская дорожная застава в полном порядке, а почтовые кареты и экипажи ездят, как прежде. Я не оспариваю твоего права дружить, с кем ты хочешь, но не желаю иметь ничего общего с танцовщицей или поощрять ее присутствие в доме. Дай ей деньги, пообещай дорогие безделушки, но немедленно отправь ее из Хабердина.
– Она не моя любовница, – твердо проговорил Джервас.
– Слава Богу, если так, – с облегчением вздохнула его мать. – Для меня это было бы еще большим позором, чем твоя связь с этой отвратительной Титус.
Его обидели резкость матери и ее недоверие к его вкусу. Взяв себя в руки, он успокоился и сказал:
– Прибереги свои советы для Ниниана. Мальчик просто без ума от Розали.
– Мне больно это слышать. Мой дорогой, я не могу тебе ничего приказывать. Ты сам себе хозяин. Но умоляю тебя поступить, как я прошу.
– Завтра я поговорю с мадемуазель де Барант, – нехотя произнес он.
– Лучше не откладывай, – поторопила его мать. – И не смотри на меня так трагически, дорогой. Женщины подобного сорта обычно крепко стоят на ногах.
Когда Джервас вернулся в увешанную гобеленами комнату, Ниниан сообщил ему, что мадемуазель уже ушла.
– Тетя Элизабет рассердилась на нас из-за маскарада? – поинтересовался он.
– Она устала от долгой поездки, – ответил Джервас. Он знал, что должен подготовить мальчика к незамедлительному отъезду Розали, но сегодня вечером ему не хотелось его огорчать.
– У меня важные дела, но ты можешь оставаться здесь, сколько тебе позволит мистер Даффилд.
Он направился в комнату дворецкого и собрал все найденные деньги, сложив их в просторные карманы своего бархатного сюртука. Затем неторопливо побрел в отдаленный конец замка, где жили гувернеры, и осторожно постучал в дверь комнаты Розали. Он очень сожалел о случившемся, и на сердце у него было тяжело.
Он знал, что в эти минуты она смывает грим с лица, что лицо мокро, а кудри прилипли к вискам.
– Мы встретимся в классной комнате, – сказал он, понизив голос. – Принесите с собой свечу.
Пройдя через холл в темную комнату, он стал ждать, когда она появится с восковой свечой. Джервас взял ее у девушки и поставил на стол, за которым он и его родственники готовили уроки.
– Пожалуйста, садитесь. Я вас долго не задержу.
– Я догадываюсь, что вы собираетесь сказать, – начала Розали, – и могу избавить вас от ненужных осложнений. Я приняла твердое решение уехать отсюда завтра утром.
Когда она вздрогнула, он понял, что ее плечи и спина обнажены, а из окна дул морозный ветер. Розали еще не успела переодеться. Он снял свой плотный бархатный сюртук и накинул на нее, проговорив:
– Я несу полную ответственность за случившееся. За эту неприятную сцену, которую мы недавно пережили. Разъяснив своей матери, что я пригласил вас сюда для занятий с Нинианом французским языком, я утаил от нее некоторые подробности вашего прошлого. Я также скрыл правду о вашей профессии.
Чуть улыбнувшись, она сказала:
– Я ведь предупреждала вас, что не подхожу для роли учительницы лорда Свонборо. Неужели герцогиня сказала то же?
