глазами! О, если бы я была в это время там!
— Я надеюсь, — сказал Блэкшир, — вам удастся доказать, что вас там в это время не было.
— Какие глупости.
— Возможно; но я должен был это сказать.
— Я же говорила вам по телефону, что поехала к Тероле, но передумала и вернулась.
— И как далеко вы доехали? До его ателье?
— Да.
— Но вы не входили?
— Нет. Здание показалось мне таким убогим. И мои нервы не выдержали.
— Вы были у двери?
— Нет, я не выходила из машины. Напротив здания как раз желтая полоса на бордюрном камне, там я и постояла некоторое время.
— Как долго?
— Несколько минут.
— Кто-нибудь видел вас там?
— Люди шли мимо, могли меня видеть.
— Какая у вас машина?
— Черный «бьюик», седан. Таких сотни, если вы это имеете в виду.
— Именно это.
— Что ж, я не подкатила в «феррари» огненного цвета. Так что ни у кого не было причин обращать на меня внимание.
— Будем на это надеяться.
— А если бы кто-нибудь запомнил меня?
— Если так, — терпеливо объяснил Блэкшир, — вас, очевидно, будут допрашивать в полиции. У вас было достаточно оснований ненавидеть Теролу.
— Если бы я убивала каждого, кого ненавижу, в городе было бы полно трупов.
— Я в это не верю, миссис Кларво.
— Ах, оставьте. Не говорите со мной как психиатр детской больницы. Вы меня не знаете. Не понимаете. Во мне кипит ненависть. Что я могу с этим поделать? Меня обманули, надули, одурачили, — чего же вы от меня хотите? Каждый по-своему убивал меня, каждый. Харрисон, Дуглас — они ушли из этой дурацкой жизни. А я, как всегда, осталась, одна я осталась.
С подъездной дорожки донесся скрип отсыревших тормозов. Оба услышали его одновременно, Верна со страхом, Блэкшир — с облегчением. Он не признавался самому себе, что его очень беспокоит задержка Элен.
— На этот раз, наверное, Элен, — сказала Верна. — Не знаю, что ей сказать, как себя вести. Мы так долго не встречались, что стали друг для друга посторонними людьми.
— Вот и ведите себя по отношению друг к другу как посторонние люди, которые, во всяком случае, соблюдают правила вежливости.
Блэкшир подошел к застекленной двери и посмотрел на подъездную дорожку. Какая-то женщина рассчитывалась с шофером такси, пухлая седая женщина в черно-белом костюме. Когда такси уехало, женщина остановилась и посмотрела на дом, как будто не была уверена, туда ли она попала. Увидела Блэкшира и вроде бы узнала его. Вместо того чтобы идти к парадной двери, направилась через внутренний дворик решительными быстрыми шагами и подошла к застекленной двери.
Обеспокоившись, Блэкшир вышел ей навстречу и прикрыл за собой дверь.
— Хелло, миссис Меррик.
Лицо ее было неподвижным, враждебным.
— Она дома?
— Да.
Миссис Меррик попыталась обойти его и проникнуть в дом, но он схватил ее за руку и удержал:
— Одну минуту, миссис Меррик.
— Чем скорее я это сделаю, тем лучше. Отпустите мою руку.
— Отпущу, но только после того, как вы скажете мне, что вы задумали.
— Вы хотите спросить, не собираюсь ли я задушить эту чертову ведьму? Нет. Как бы мне этого ни хотелось.
Блэкшир отпустил ее руку, но миссис Меррик не сразу отошла от него.
— Как бы мне этого ни хотелось, — повторила она. — Эта чертовка говорила об Эвелин такие вещи — немыслимые, ужасные. Я не могу оставить их без ответа и не оставлю. Как всякая мать.
— Когда она с вами говорила?
— Меньше часа тому назад. Она позвонила мне на работу — представляете? Бог знает, может, кто из окружающих ее и слышал, она орала что было мочи. Выдвинула против Эвелин невероятные обвинения. Я не могу даже повторить их, настолько они подлые. Кричала что-то о том, что возвращает Эвелин часть ее собственного яда. Не знаю, что она хотела этим сказать. Эвелин всегда была так добра к ней. Потом сказала, что Эвелин — убийца, что это она убила Дугласа. Я повесила трубку, но она тотчас перезвонила. И мне пришлось ответить ей, кругом были люди. Когда она наконец кончила, я отпросилась у начальника до конца рабочего дня, и вот я здесь. Я должна прояснить это дело до конца.
— Вам не кажется, что время для этого неподходящее?
— Конечно, неподходящее, но и дальше лучше не будет. Я должна выяснить, почему она наговорила таких вещей про Эвелин. Если она тронулась умом после смерти Дугласа, ну, ладно, это я могу понять, сама не раз переживала горе. Но почему она избрала для мести Эвелин, а не кого-нибудь еще? Моя дочь за всю свою жизнь никому не причинила зла. Зачем же так нападать на нее, это несправедливо. Ее здесь нет, чтобы защитить себя, но я-то здесь. Я здесь. И не пытайтесь снова задержать меня. Я намерена поговорить с Верной Кларво.
И Блэкшир увидел, как она вошла в дом.
Женщины долго смотрели одна на другую, не говоря ни слова.
— Если вы ждете, чтобы я попросила у вас прощения, — сказала наконец Верна, — не дожидайтесь. Никто не обязан просить прощения за то, что сказал правду.
— Мне нужно не извинение, а объяснение.
— Я все вам объяснила.
— Пока что вы не объяснили ничего. Ничего.
— Я вернула Эвелин кое-что из того, что получила от нее. Немного правды. — Верна отвернулась и прижала кончики пальцев к распухшим векам. Они были горячие, словно слезы их обожгли. — Эвелин позвонила мне вчера вечером. Сначала говорила дружеским тоном, сказала, что я всегда была добра к ней, и теперь она хочет отплатить мне тем же. Потом рассказала о Дугласе, о жизни, которую он вел, о его друзьях, — говорила самыми скверными словами о грязных, отвратительных делах. Мне трудно было представить себе, откуда девушка знает такие слова и как осмеливается их произносить. Вот и все объяснение, миссис Меррик.
— Не может быть, чтобы вы говорили об Эвелин. О моей Эвелин.
— Почему же нет? — процедила Верна сквозь зубы. — Она-то говорила о моем сыне.
— Я не верю этому. Эвелин никогда бы так не поступила. Возможно, у нее была жажда мести какое-то время после замужества, но она с этим давно покончила. Сейчас она не держит зла. Вы сами могли в этом убедиться, когда мы повстречались вчера. Она говорила с вами любезно и дружелюбно, разве не так? Разве она не обошлась с вами по-доброму? Вы наверняка сказали себе, что Эвелин злобы на вас не таит.
— Я не собираюсь с вами спорить. Я слишком устала, чтобы препираться. Я сказала вам только о том, что произошло.
— Должно быть, вы ошиблись. — Лицо миссис Меррик пухло, как тесто на дрожжах. — По крайней мере признайте возможность того, что вы могли ошибиться.
— Нет такой возможности.
— В какое время она… в какое время она вам позвонила?
