На воздухе было теплее, чем в воде, однако молодую женщину зазнобило. Видимо, она все-таки замерзла. Откуда бы иначе взяться неудержимой дрожи?
– Пойдем, я тебя оботру, – прошептал Густав, заводя ее в теплую тьму дома.
Полотенца висели за дверью. Он снял их, Одним накрыл ее голову, а другим закутал обнаженные плечи.
– Я зажгу свечу, хорошо?
Вспыхнула спичка, и Маргрит отвернулась.
Она не могла смотреть на Густава после того, как ответила на его ласки.
– Это был условный рефлекс на тебя, – повторяла Маргрит, остервенело растирая голову.
Густав взял из ее рук полотенце.
– Что ты там ворчишь? – чуть насмешливо спросил он, умело вытирая ей волосы, словно каждый день только этим и занимался.
Они сидели сейчас на одной из кроватей.
Густав для удобства прижал Маргрит макушкой к своей груди.
– Ах да, я же совсем позабыл свое громкое имя и славу!
– А я помню. Если я подросла и попалась тебе под руку, то это не значит, что я стала доступной. – Она словно пыталась этими словами отгородиться от него.
Густав поднял ей голову и с самодовольной улыбкой обмотал полотенце вокруг шеи.
– Что ж, Маргрит, сама напросилась. Между прочим, некоторые женщины обожают такие вещи. А разочаровывать даму не в моих правилах.
– Но я не некоторые, – заявила она, впрочем уже не столь уверенно, почти желая, чтобы Густав попытался довести дело до конца силой, тогда у нее было бы право выставить его со своей территории. – Я тебе уже говорила: секс меня мало интересует. У меня есть дела поважнее. И меня раздражают приставания доморощенного донжуана, который считает себя вправе соблазнить любую женщину, которая с ним купается.
Света в комнате было мало, и, возможно, в синих глазах Густава сверкали не искорки радости, как ей казалось вначале, а огоньки гнева. Так или иначе, извиняться Маргрит не собиралась и соображала, как бы поскорее закончить вечер. Но поползновения «доморощенного донжуана» привели в такой разброд ее мысли, что она никак не могла подобрать нужные слова.
– Дядя Мартин давно здесь был? – неожиданно спросил Густав, проглотив ее резкость, чего она совсем не ожидала. – Биргитта не любит, когда он один отправляется на рыбалку, ведь твой дядя недавно перенес инфаркт.
Напряжение спало. Но Маргрит тут же подумала, что никто даже не удосужился сообщить ей, когда заболел ее любимый дядя. Разве она бессердечная эгоистка? Неужели они решили, что она за своими делами забыла родных? А может, это и в самом деле так?..
На другой, день незадолго до полудня, прикатил дядя Мартин.
– Здравствуй. Вот надумал посмотреть, как ты тут, – приветствовал он племянницу. – И сообщить, что тебе вчера вечером звонил приятель из столицы.
Маргрит на всякий случай оставила в Стокгольме номер телефона родственников, но никак не ожидала, что им воспользуются.
– Кто это был?
– Некто по фамилии Болиндман. Он говорил так, будто надел туфли на два размера меньше.
Молодая женщина засмеялась, представив разговаривающего с дядей Александра. Они сели на покосившуюся скамью в тени ивы.
– Это ты верно заметил! – прыснула она, взяв на душу небольшой грех. – Я должна ему позвонить?
– Как хочешь. Но вот что он велел тебе передать: «Кончай играть в Робинзона, возвращайся, твое место здесь. Ты нужна галерее и мне тоже». Помнится, он выразился именно так.
Дядя положил руку на спинку скамьи.
– Что это за галерея? И, коли на то пошло, что это за парень в тесных туфлях?
Вытянув ноги, Маргрит откинула голову назад и опустила ее на руку дяди. Смех, вырвавшийся из ее горла, лишь на какой-то миг грозил перейти в слезы, но она легко подавила их.
Дни на острове определенно пошли ей на пользу, а ведь последние месяцы она в таких случаях совершенно не владела собой.
– Галерея – это место моей работы. Мужчина в тесных туфлях – Александр Болиндман, мой начальник и ее владелец. Но все это чепуха. Дядя, почему ты мне не сказал про свое сердце?
– Это все Биргитта, хочет нянчиться со мной и рассказывает всем, что я болен, – проворчал он. – Вечно выдумывает невесть что!
Обыкновенный инфаркт, от этого разве умирают на нашем острове? Вот если бы на меня свалилась сосна, тогда, конечно, надо было бы посылать за священником.
Что ж, юмор показывает, что организм борется с болячками, решила Маргрит и перестала тревожиться за дядино здоровье. Когда, попрощавшись с племянницей, он отправился домой, молодая женщина занялась тем, о чем всегда только мечтала.
Она извлекла из дорожной сумки коробку акварельных красок, беличью кисточку и пачку бумаги. И,
