Он провел рукой по всей длине ее голени и накрыл колено.
– Если бы все всегда шло, как мы хотим, не существовало бы такого понятия, как развод. Но, оглядываясь в прошлое, я бы всякому посоветовал, прежде чем связывать свою судьбу с другим человеком, как следует изучить самого себя. А вот ты, Маргрит, ты хорошо знаешь себя?
– У меня есть занятие получше, чем копаться в своих слабостях!
Спустив ноги на пол, она промямлила что-то насчет кофе, но Густав поймал ее за руку.
– Не увиливай от ответа, Маргрит. Мы оба прекрасно знаем, почему ты хочешь убежать. – Его низкий, протяжный голос дрожью отозвался у нее в спине, и, прежде чем она успела уклониться, он повернул к себе ее голову и отыскал губами рот, За секунду она из воплощенного здравого смысла превратилась в воплощенное ненасытное желание. Единственной реальностью были стиснувшие ее руки Густава и его язык, едва касающийся ее губ. Маргрит чувствовала его теплые руки у себя на спине, на плечах. Он стал нежно водить губами по ее рту, и из ее груди вырвался низкий звук. Она ощущала, как ей передается его учащенное сердцебиение.
Поцелуй оставался легким и мучительно дразнящим, словно Густав намеревался исследовать и запомнить каждый изгиб ее тела. Руки у него задрожали, напряглись, и Маргрит первая не выдержала этой взаимной скованности.
Отбросив всякое стеснение, она приоткрыла губы ему навстречу. Не сдержав стона, он опрокинул безвольное тело женщины на кровать, придавил своей тяжестью и принялся расстегивать блузку.
Теперь, когда условности были наконец преодолены, Густав никак не мог ею насладиться.
– Маргрит, Маргрит, ты чертовски аппетитна, – невольно вырвалось у него, когда он ощутил в нижней части ее шеи бешеное биение пульса.
Его руки уже распахнули блузку и теперь ласкали грудь. Он нетерпеливо сдернул с нее шорты, а Маргрит, подняв руки, потянула вверх его рубашку. Густав натянуто засмеялся и, помогая ей, стащил рубашку через голову и отшвырнул в сторону. Маргрит не могла оторвать взгляда от совершенных линий его торса.
Она инстинктивно развела ноги так, чтобы он мог теснее прижаться к ней. На этот раз поцелуй был глубоким, почти неистовым, потом его губы медленно спустились к груди, оставляя за собой волнующий след страсти. Густав утолил мучительную жажду груди и пробудил к жизни остальные уголки ее истомившегося тела.
– Густав, о, прошу тебя?.. О, так, так!.. – восклицала Маргрит, не подозревая, что говорит в полный голос.
Теперь его губы добрались до ее пупка, а рука скользнула в ложбинку под животом. Когда же его язык отыскал средоточие самых невообразимых ощущений, дыхание Маргрит прервалось и она судорожно вцепилась в его плечи, вдавив пальцы в упругие, твердые мышцы.
Густав навис над ней, и она перебирала пальцами курчавые волосы на его груди. Видимо, она больно его ущипнула, потому что он вздрогнул и снова навалился на нее всей тяжестью. Она с радостью приняла его: ее распирало желание познать каждый дюйм его могучего тела своим, ставшим вдруг страстным и требовательным телом. Повинуясь внеземному порыву, она неловко повернулась в попытке приспособиться к этим ошеломляющим новым ощущениям своей плоти, и тут напряженное тело Густава несколько раз содрогнулось.
– Скажи, что мне для тебя сделать, Маргрит? – прохрипел он.
Сбитая с толку, женщина посмотрела в его окутанное полумраком лицо и не знала, что сказать. Не время было для слов или просьб.
Зато было время погасить адский пламень, пылающий в ней и рвущийся наружу.
– Густав, пожалуйста…
– Скажи мне, Маргрит, ты меня хочешь?
Хочешь, чтобы мы занимались любовью? Хочешь получить все, что я могу тебе дать – и телом, и разумом?
Она продолжала смотреть на него. Буря противоречивых чувств в душе лишила ее дара речи.
Господи, что за игру он еще затеял?
– Ты не хочешь меня?
Густав порывисто сел, отвернулся от нее и, положив кулак на спинку кровати, прислонился к нему лбом. Она видела не только блеск пота на его спине, но даже легкие подергивания кожи от ударов сердца. Глубоко разочарованная, Маргрит коснулась его рукой, но он резко отстранился, вскочил и шагнул к двери.
Она отчетливо слышала его дыхание. Дождь, казалось, перестал, стояла напряженная тишина, чреватая взрывом.
– Густав, – шепотом позвала молодая женщина.
– Забудь обо всем, Маргрит… Впрочем, если тебя это волнует, поверь мне, ты во всех смыслах совершенно нормальная женщина. Советую тебе дважды подумать, прежде чем связывать судьбу с каким- нибудь бесполым существом, что бы он тебе ни предлагал.
Его слова зазубренным лезвием полоснули по ее нервам. Она совершенно не знала, как избавиться от этой новой нестерпимой боли, когда кровоточит душа. В этом состоянии она не могла лукавить даже перед собой и снова заговорила:
– Что случилось, Густав? Я сделала что-то не так? Мне, наверное, не хватает опыта.
– Маргрит… – Он запнулся, а она не могла понять, почему голос его стал таким резким.
Какое чувство обуревает его? Раздражение? Разочарование? – Бог мой, Маргрит, что толку тебе объяснять! Давно уже я не хотел женщину так, как хочу тебя, но я не могу взять на себя ответственность –
