Флоренс, казалось, совсем перестала дышать. Да, она не могла ошибаться – в глазах Константина была любовь.
– Ты имеешь в виду… меня? – еле слышно спросила она.
Константин кивнул.
– Я понимаю, что своим необдуманным поведением причинил тебе много горя. Я просто вынудил тебя дать согласие на брак, не погнушавшись даже пойти на откровенный шантаж, чтобы достичь своей цели. – Он задумчиво покачал головой. – А потом я очень быстро понял, почему мать настаивала именно на твоей кандидатуре, почему выбрала мне в жены именно тебя. Но менять что-либо в наших взаимоотношениях было слишком поздно: у тебя уже сложилось определенное мнение обо мне.
И отнюдь не лестное.
Константин ее любил! Боже, он любил ее!
А она-то думала… Господи, какое счастье! – пронеслось в мозгу Флоренс.
– Когда мама умерла, – продолжал Константин, – и ты так доверчиво отдалась мне, я себя просто возненавидел. Как будто я взял ребенка! Боже мой, и ты плакала! – Он вдруг отшатнулся от нее и устремил невидящий взор в пространство. – Никогда не смогу простить себе твои слезы!
– О, Константин! – воскликнула Флоренс и протянула к нему руку.
Но, поглощенный воспоминаниями и мучимый угрызениями совести, он не заметил ее жеста.
– Ты ведь знаешь, как я люблю Джиллиан.
Я всегда рад ее видеть, но она очень похожа на тебя. Поэтому ее визиты приносили мне душевную боль, постоянно напоминая о тебе, милая.
От неожиданности Флоренс снова чуть не задохнулась.
– Джиллиан похожа на меня?
Джиллиан, это очаровательное, экзотическое, воздушное существо, которым Флоренс так гордилась, Джиллиан похожа на нее?
Константин укоризненно хмыкнул.
– Ты себя недооцениваешь, Флоренс, я уже говорил тебе это. Поверь мне, ты прекрасна!
Он не обманывал ее, не льстил, не успокаивал. Искренность его слов подтверждало выражение его лица, взгляд любящих глаз.
– Теперь я тебе верю. С этого дня я буду смотреть на себя твоими глазами… если только ты будешь рядом со мной. – Флоренс обняла его и посмотрела ему в лицо. – Знаешь, почему я плакала в тот день? Теперь я могу тебе признаться. Это ты заставил меня плакать. Ты восхитительный любовник, Константин. Мне было с тобой необыкновенно хорошо, я чувствовала себя наверху блаженства. Видишь, как я с тобой откровенна!
Голос Флоренс вдруг понизился до шепота.
Она смущенно потупилась и добавила:
– Я не уверена, смогу ли удержаться от слез и в следующий раз, когда мы будем любить друг друга. Мы ведь будем любить друг друга, да?
Волнение Константина выдавала лишь пульсирующая жилка на щеке.
– В следующий раз? – как-то медленно переспросил он.
Флоренс удивлялась самой себе. С каждой минутой она становилась все более уверенной в себе – вот какое чудо сотворил с ней Константин.
– Вот именно, в следующий раз. Я люблю тебя, Константин! – решительно произнесла она.
– О Боже, Флоренс! – простонал он, с силой обнимая ее за хрупкие плечи. – И я люблю тебя, дорогая моя, милая моя жена. Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю!
Но ты… когда же ты успела полюбить такого негодяя, как я? Представляю, сколько мук ты претерпела из-за моего невнимания!
– Я полюбила тебя сразу же после свадьбы, – улыбнулась Флоренс. – Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, почему Александрина так восхищалась своим сыном! Но очень долго я не могла себе в этом признаться. Но меня поддерживали мои розы – никто, кроме них, не видел моих слез. Ни отец, ни дочь. Никто!
Однако теперь в ее глазах тоже стояли слезы, но это были слезы радости.
– Два года, целых два года! – воскликнул Константин. – Сколько же мы потеряли времени! Мы могли бы уже два года быть счастливы!
Он коснулся губами ее лба.
– Так что не будем снова терять время, Константин, – еле слышно проговорила Флоренс. – Думаю, у меня хватит сил поцеловать тебя…
В ее голосе было столько желания, что сердце Константина забилось с бешеной силой.
– Флоренс, любимая, но ты же только что из больницы!
От страсти у него дрожали не только голос, но и руки. Больше всего на свете он хотел немедленно, сейчас же заняться с ней любовью.
Но, как врач, он понимал, что лучше с этим повременить.
– Ничего, это нам не помешает, если мы будем осторожны, – уверила его Флоренс, глядя на него
