орать на них что есть мочи и пинать их ленивые туши всякий раз, как Уокер подъезжал достаточно близко. Еще два быка повернули вспять. Фредди бросилась за ними, заставила их развернуться и погнала к стаду отставших. Мысленно поздравив себя с очередным достижением, Фредди вернулась к основной работе, которая заключалась в том, чтобы подгонять лентяев. Но никакие пинки не могли заставить животных двигаться быстрее. Разрыв между главным стадом и хвостом не уменьшался. Эти проклятые ленивцы, наверное, хотели, чтобы она пинала их всю дорогу до Абилина.
Краем глаза наблюдая за сестрой, Фредди с удовлетворением отметила, что и Лес перенимает ее, Фредди, приемы. Куда девалась былая застенчивость младшей! В ней трудно было узнать прежнюю боязливую скромницу. Лес пинала животных и ругала их последними словами, точно так же как это делала старшая сестра. Фредди очень хотелось высказаться на этот счет, раскрыв Лес глаза на ее «недостойное» поведение, но случай так и не представился. Только она решила подъехать к Лес поближе, как два лонгхорна отделились от стада и задумчиво уставились на нее. Решив, что этим тоже захотелось домой, Фредди бросилась к ним. Черта с два она даст им сбежать!
Когда около полудня объявился Фриско, Фредди встретила его возмущенным криком.
— Где вас носило все это время?! — бушевала она. — Ваша помощь пришлась бы весьма кстати!
— Это заметно, — поджав губы, ответил Дэл. — Стадо растянулось на полмили.
— Вы смотрите на половину Лес. На моей половине стадо не такое растянутое. Так где вы были?
Фриско молча смотрел на нее, не торопясь давать отчет. Глаза у него из синих сделались почти черными, как штормовое небо. Фредди очень не любила этот его холодный взгляд, в котором превосходство мешалось с презрительной жалостью.
— Пасти хвост — самая легкая работа, которую только можно придумать, — с расстановкой произнес он. — Если ты просишь меня помочь тебе пасти нескольких ленивых быков, то тебе здесь нечего делать. На меня можешь не рассчитывать — так и знай.
— Сам знаешь, что дело не только в этих ленивых скотах! Мы все утро боремся с беглецами! — Фредди выставила вперед негодующий перст, словно собиралась проткнуть ему пальцем грудь. — Из-за тебя мы потеряли четырех бычков.
Четырех!
Глаза ее блестели от слез досады, обиды и гнева.
— Мы с самого начала знали, что без потерь не обойдется, — процедил сквозь зубы Фриско, отмечая взглядом струйки пота, текущие по раскрасневшимся щекам девушки.
— Как ты можешь быть таким спокойным? — закричала Фредди.
Опять, как тогда с Лес, Уокер норовил поиграть с конем Фриско. Откуда неразумной скотине понять, что всадники ссорятся.
— Мы потеряли целых четыре быка еше до полудня первого же дня! — почти в отчаянии выкрикнула она.
— Нет худа без добра. Зато вы с Лес научились за эти полдня перегона большему, чем за шесть недель подготовки на ранчо.
Фредди, заморгав, замолчала. Он был прав. Фредди забыла о том, что сидит в седле. Забыла напрочь. Забыла о боли в мышцах, о пыли, забыла обо всем, кроме того, что надо догнать быков и вернуть их в стадо. Догнать, пока они не убежали слишком далеко.
Ничто не могло умерить естественный страх перед длинными острыми рогами и мощными копытами огромных животных, но ей некогда было задуматься о том, чего она так боится. Последние несколько часов Фредди, глядя на бегущих животных, думала не об опасности, таящейся в их рогах и мощных копытах. В голове стучало одно: «Вот сейчас они убегут и лишат меня будущего. Унесут его с собой!» Отчего-то Фредди не приходило в голову, что быкам просто хочется домой, а до нее, Фредди, им нет никакого дела. Она видела в них врагов и искренне верила в то, что быки поступают так ей назло, из вредности. Убегают из вредности и из вредности отстают. Злость закипала в ней. Злость придавала ей силы. Злость заставляла забыть о страхе.
— Главное стадо пасется у полевой кухни. Вы сможете отдохнуть и поесть чего-нибудь, когда подгоните отстающих к стаду.
Лес подъехала как раз вовремя, чтобы услышать инструкции Фриско.
— А стадо не разбредется, пока погонщики отдыхают? — озабоченно поинтересовалась она.
— По меньшей мере двое ковбоев стерегут стадо во время остановок, — ответил Фриско.
Лес, судя по всему, тоже пришлось нелегко. Волосы выбились из-под шляпы и рассыпались по спине, лицо пошло красными пятнами, и на виске пульсировала вздувшаяся вена.
— Сейчас стадо охраняют братья Уэбстеры. Потом, после того как Дэниел и Пич поедят, на дежурство заступят они, а Уэбстеры пойдут обедать… Мое почтение, дамы, — сказал Фриско, по очереди оглядев сестер, и, приложив два пальца к полям шляпы в знак прощания, ускакал на север, объезжая стадо слева.
— Мы выглядим просто хуже некуда, — угрюмо констатировала Фредди, глядя на Лес.
— Ты сказала ему, что мы потеряли четырех быков? — тревожно спросила Лес, пропустив замечание сестры мимо ушей — нашла, о чем волноваться.
Фредди молча кивнула.
— И как он отреагировал? Злился? Расстроился?
— Нет, повел себя так, будто ничего не случилось. Это же не его наследство.
Но и он сможет получить свои деньги только при условии, что приведет в Абилин две тысячи быков. Для него цена каждой потери не менее высока. Зря она так про него. Просто надо было на ком-то отыграться, вот она и сказала про наследство.
— Он собирается прислать нам кого-нибудь в помощь?
— А ты как думаешь? — ехидно переспросила Фредди, пришпорив коня.
— Мне становится жутко при одной мысли, что придется рассказать о потере четырех быков Уорду!
— Ну и не говори! — бросила в ответ Фредди, прибавив скорость. Она была совсем не в настроении говорить об Уорде Хэме.
«Еще чуть-чуть — и у меня опустятся руки», — в отчаянии подумала Алекс.
Сегодня все шло не так, словно ее сглазили. Когда проводник рванулся с места и Алекс помчалась за ним, она, как обычно, думала лишь о том, чтобы не вылететь из фургона. Надо же было такому случиться, чтобы по дороге выпал костыль, без которого она была как без рук. Еще полбеды, если бы Алекс обнаружила потерю немедленно. Но увы. Алекс поняла, что не может самостоятельно выйти из фургона, лишь когда, следуя указанию проводника, остановила свою четверку резвых мулов. И то не сразу. Несколько минут Алекс просто тупо смотрела вперед, приходя в себя после бешеной гонки, которую иначе как пыткой не назовешь. Тело ее все еще била дрожь. На лбу выступила испарина, на глазах — слезы. Один Бог знал, какой страх она пережила. Когда же она в конце концов нашла в себе силы двигаться и думать и, обернувшись, потянулась за костылем, оставленным под задним сиденьем, то обнаружила, что его там нет. Алекс словно громом поразило. Как быть? Без костыля она не могла сделать ни шагу. Спустить вниз коляску она была не в состоянии. Капкан захлопнулся. Перегон, возможно, никто не станет отменять, но он уже пройдет без нее.
Прошло четверть часа, а она по-прежнему сидела на передней скамье фургона, страдая от безысходности и мысленно прощаясь со своей долей наследства, когда мимо пронесся табун Грейди Коула. Алекс вскинула голову. Где табун, там и Грейди. Может, Коул знает, как ей быть? К счастью, на этот раз все обошлось. Поравнявшись с фургоном, Коул молча швырнул Алекс костыль и, не останавливаясь, поскакал дальше.
Наверное, она вправе была ожидать большего сочувствия. От табунщика не убыло бы, расщедрись он на пару ласковых слов или хотя бы на улыбку. При иных обстоятельствах Алекс непременно возмутилась бы или по крайней мере затаила в душе обиду на невежу, но сейчас такие мелочи, как чей-то презрительный взгляд или жест, не имели для нее ровно никакого значения. Шкала ценностей резко изменилась. Все еще под впечатлением от случившегося, Алекс, воткнув костыль в землю, принялась выбираться из фургона. Сколько раз она говорила себе, что в ее положении любое движение требует максимальной сосредоточенности. Стоит отвлечься — и приходится платить за невнимательность. Именно так случилось и сейчас. Досадная неприятность номер два — выбираясь из фургона, Алекс зацепилась подолом юбки за
