Алекс прислонилась к рабочему столу и, сощурившись, посмотрела на Фриско. Во взгляде ее не было, как прежде, ледяного презрения, одна лишь ярость.
— Тот факт, что я едва не сгорела заживо, никак не должен помешать вам сполна получить удовольствие от кофе.
Честно говоря, едва ли от бурды, которую Алекс гордо именовала кофе, кто-то мог получить удовольствие. Напиток имел кисловатый металлический привкус, который бывает, когда готовишь в новой посуде. К тому же кофе успел остыть.
— Привычка — вторая натура. Что бы там ни случилось, ковбой скорее откажется от обеда, чем от кофе, — несколько иронично заметил Дэл.
Фриско с трудом подавил в себе желание улыбнуться. Он и представить себе не мог, что чопорная Алекс может выглядеть такой растрепой. Она рассказала ему, что случилось, жестикулируя свободной рукой, и слезы праведного гнева сверкали в ее глазах.
— Не могу понять, отчего это вы все еще расстраиваетесь, — заключил Дэл, дослушав ее тираду до конца. — Огонь не причинил вам вреда, а что до того, что промокли, — так от этого еще никто не умирал.
— Посмотрите на меня! — патетически воскликнула Алекс, размахивая окровавленным платком перед самым его носом. — Я чуть не сгорела! Чего же вам еще надо?
— Обед на двенадцать персон, — ответил Фриско и вылил остатки кофе на землю.
Братья Уэбстер уже загоняли стадо на стоянку. Фриско беспокоился, успеют ли Фредди и Лес подогнать хвост.
— Доставайте-ка лучше миски, — сказал Дэл, уже не глядя на Алекс. Его внимание привлек бивак наблюдателей.
Первое, что ему не понравилось, это то, что они расположились слишком близко к главному лагерю. Второе, на что он не мог не обратить внимания, это неопытность наблюдателей. По тому, как был разведен костер, как разбит лагерь, Дэл с уверенностью мог бы сказать, что имеет дело с новичками, ничего не смыслящими в походной жизни. Дэл отправил Грейди к соседям, чтобы тот показал им, как правильно разводить костер. На это у Дэла хватило великодушия.
— Как, по-вашему, идет перегон? — с начальственным видом спросил Уорд Хэм.
Дэл заметил густой слой сливок на кофе Хэма и презрительно скривил губы. Настоящий ковбой пьет только черный кофе. Сливки — баловство для женщин.
— Своим чередом.
Скорее виски начнет расти на деревьях, чем Фриско будет отчитываться перед каким-то лавочником. Дэл обратился к Лутеру:
— Отныне и впредь я требую, чтобы вы вставали лагерем подальше.
— Почему? — поинтересовался Джек Колдуэлл. Вальяжно опершись о борт повозки, он ловкими пальцами тасовал колоду карт. — Вы не хотите, чтобы мы видели, что тут у вас делается?
— Я не хочу, чтобы моих людей искушали, — сказал Дэл, хмуро взглянув на карты, и, вновь обращаясь к Лутеру, добавил: — В ближайшие несколько дней неизбежно случится паника в стаде. Если сумеем, мы отведем стадо правее, прочь от повозок, но это не всегда можно сделать. Так что вам, ребята, придется спать вполглаза.
Уорд уставился на ковбоев, выстроившихся в очередь за едой.
— Кто во время обеда присматривает за стадом?
— Я не обязан вам растолковывать каждую мелочь! — раздраженно бросил Дэл; чем дольше он общался с этим человеком, тем больше Хэм его раздражал.
Фредди и Лес подъехали в лагерь, как раз когда Фриско вернулся от соседей. Младшие сестры были так же измотаны, как и Алекс, представляя собой почти такое же жалкое зрелище. Глаза у них покраснели от пыли, пыль забилась во все складки одежды и кожи. Тонкие черные линии окаймляли ноздри и губы. Волосы выбились из-под шляп, шпильки растерялись, и носы уже начали лупиться от солнца. Едва спрыгнув с коней, обе принялись растирать ноги. Стянув модные лайковые перчатки, девушки с ужасом обнаружили вспухшие на ладонях волдыри.
Фредди подняла голову и увидела, что Дэл смотрит на них.
— Если вы сейчас скажете: «Я вам говорил», то я…
Дэл улыбнулся и заломил шляпу на затылок.
— Я всего лишь хотел сказать, что теперь вы, может быть, станете прислушиваться к моим советам. Попросите у Грейди перчатки погрубее.
Фриско подошел к Фредди вплотную и взялся за косынку, которую она повязала на шею. Костяшки пальцев коснулись разгоряченной кожи. Фриско не торопился убирать руки и, глядя в самые зрачки зеленых глаз, сказал:
— Это не украшение.
Затем он потянул косынку вверх, закрыв нос и губы, не смущаясь гневным блеском ее глаз — реакцией на непростительную фамильярность.
— Платок служит защитой от пыли.
— Я знаю! — зло бросила Фредди, сдергивая косынку, и, качнувшись вперед и прищурившись, добавила: — Я тоже кое-что хочу вам сказать.
Интересно — что? Не может быть, чтоб она догадалась.
— Да? И что именно?
Она стояла так близко, что он чувствовал запах пота, пропитавшего ее рубашку. Пропитавшего настолько, что ткань прилипла к телу. Но запах ее пота был совсем не таким, как у мужчин. Этот запах вдруг вызвал в воображении воспоминания о телах, сплетавшихся в объятиях, о влажных простынях. Картинка оказалась настолько яркой, что у Фриско свело скулы.
— Тот поцелуй и для меня ничего не значил! Абсолютно ничего.
Смерив Фриско презрительным взглядом, Фредди развернулась и, покачивая бедрами, направилась к полевой кухне.
Фриско чувствовал себя так, будто ему изо всех сил дали промеж глаз. Когда воспоминания о том поцелуе начинали донимать его, а это случалось довольно часто, гораздо чаще, чем ему бы того хотелось, Дэл усердно принимался внушать себе, что сказал тогда Фредди правду. Что может значить один поцелуй? Ровным счетом ничего. К несчастью, самовнушение требовало от него столько сил и энергии, что поразмыслить о том, как она воспринимает случившееся, ему просто не приходило в голову. Теперь, когда Фриско узнал ее точку зрения, он пришел в бешенство.
С мрачным вниманием он наблюдал за тем, как она стряхивает пыль с одежды, как моет в корыте руки. С воспаленными от пыли глазами, растрепанная, вся в пыли и поту, она притягивала его к себе больше, чем когда носила элегантное платье и каждая прядь ее буйных черных волос была тщательно завита и уложена. Взгляд его помимо воли устремлялся на влажный треугольник между ногами, оставшийся после нескольких часов, проведенных в седле, и за ширинкой начиналось шевеление. Все это выводило его из себя, но справиться с природой Фриско был не в силах.
— Уйдите с дороги! — бросила Фредди сквозь зубы, когда Дэл подошел и встал рядом.
Взяв со стола оловянную миску и ложку, она продефилировала мимо, задев локтем его грудь и бедром ногу.
— Превращаемся в грубияна ковбоя, Фредди? — растягивая слова, бросил он ей вслед, отступая.
— Вы можете говорить что угодно, — обернувшись, сказала Фредди, спокойно встречая его взгляд.
В ней было столько напускной храбрости и бравады, бьющей через край, что она казалась даже выше ростом. Когда он целовал ее, он намеревался указать гордячке на ее место, преподать урок, но сейчас становилось совершенно очевидно, что одним поцелуем эту женщину не усмирить. В следующий раз, когда он ее поцелует, — а в том, что этот следующий раз непременно наступит, Дэл не сомневался, — он позаботится о том, чтобы она его надолго запомнила. Пусть тогда попробует сказать, что он, Фриско, для нее пустое место.
— Господи Боже! — внезапно сказала Фредди, глядя через плечо Дэла на Алекс. — Что с тобой случилось?
— Заткнись! — прошипела Алекс и, зачерпнув половником жижи из котла, плюхнула содержимое сестре
