что-то и упала, потеряв равновесие. К падениям ей было не привыкать, но тут случилась беда посерьезнее — ткань затрещала и порвалась. Алекс упала на землю как раз в тот момент, когда на стоянку подъехали Лутер Морланд и Джек Колдуэлл. Лутер бросился помогать, но Грейди, наблюдавший за Алекс издали, остановил его:
— Вы-то знаете, что по условиям завещания наблюдатели не вмешиваются. Так что пусть сама справляется.
Грейди смотрел не на Морланда, а сквозь него, на Джека Колдуэлла, который лишь молча и пристально наблюдал за происходящим.
Малиновая от стыда, Алекс кое-как поднялась, разглядывая юбку. К несчастью, она порвалась не по шву, что было бы еще поправимо. Нет, клок выдрался из самой середины, вещь оказалась испорченной, и из-под нее предательски торчала нижняя юбка.
— Грейди, где мой спальник?
Спальник представлял собой ватный матрас с подушкой и одеялом, скатанный в рулон. Туда же, в рулон, закатывали и свои личные вещи — одежду, туалетные принадлежности и все прочее. Предусмотрительная Алекс не забыла захватить с собой лишнюю юбку. Как оказалось, в первый же день она и пригодилась.
Грейди посмотрел на нее так, будто она из ума выжила.
— У вас нет времени спать, да и мне через пять минут надо возвращаться к лошадям.
Коул разложил рабочий стол и наскоро выкопал костровую яму в пятнадцати футах от полевой кухни.
— Вам еще что-нибудь нужно от меня прямо сейчас, срочно?
— Занимайтесь своим делом. Я справлюсь.
Через минуту после его ухода Алекс вспомнила, что хворост привязан под повозкой в подвесном «гамаке». Обмахнувшись ладонью, чтобы остудить покрасневшее то ли от жары, то ли от досады лицо, Алекс взглянула на костровую яму, затем на «гамак» и только потом послала умоляющий взгляд Лутеру.
Он беспомощно развел руками:
— Алекс, я не могу помочь.
Ей, женщине-инвалиду, отказали в помощи после того, как она сама о ней попросила? Алекс не верила собственным ушам. Не может быть, чтобы Лутер Морланд, почтительный, интеллигентный человек, повернулся к ней спиной и пошел как ни в чем не бывало заниматься своими делами, словно не понимая, о чем его просят. Прошло несколько минут, прежде чем она осознала, что ни на кого здесь рассчитывать не приходится. В том, что впредь все будет обстоять именно так, а не иначе, ее убедили злорадная ухмылка, играющая на губах Уорда Хэма, и холодное торжество в глазах Джека Колдуэлла. На дружескую поддержку рассчитывать нечего. На перегоне правит закон джунглей — слабый должен погибнуть. Алекс сама читала завещание, но одно дело знать правила, другое — играть по правилам.
Разом обмякнув, как шар, из которого выпустили воздух, Алекс прислонилась к колесу фургона и вытерла пот со лба.
До сих пор она не принимала условия завещания всерьез. Подсознательно, до этой самой минуты, она продолжала верить в то, что Лутер и Уорд придут ей на помощь, стоит только попросить. Ни один настоящий мужчина не сможет остаться в стороне, если одноногая женщина-инвалид нуждается в его поддержке. Так думала Алекс раньше. Теперь… теперь — другое дело.
Она продолжала стоять, опираясь на колесо фургона и тогда, когда со стороны повозки, которую делили Колдуэлл и Лутер, понесло дымком. Даже Уорд занимался своими делами — суетливо разгружал фургон, старательно избегая встречаться взглядом с Алекс.
Никто не собирался ей помогать. Она осталась один на один со своей работой и со своим увечьем. Лутер Морланд настаивал на том, что правила должны выполняться, и Фриско тоже, и она кивала и соглашалась. Весь ее жизненный опыт свидетельствовал о том, что не бывает условий, которые выполнялись бы буквально. Всегда по молчаливому соглашению люди закрывают на что-то глаза, и это всех устраивает. Кроме того, есть высший суд. Есть заповеди, нарушать которые — значит идти против Бога. Алекс была уверена в том, что человеческое сострадание будет выше правил. Но видимо, она ошибалась.
— Что вы делаете? Смотрите, как трава растет? Эй, женщина, вы и так вышли из графика, — пробурчал Грейди, подходя к ней.
— Грейди! Слава Богу!
Если бы она могла схватить его и обнять, не упав, она бы так и сделала.
— Хворост. Мне нужен хворост для костра!
— Так возьмите его. Бочка для воды дала течь, и мне надо починить ее до того, как вся вода уйдет в землю.
С этими словами он отправился к ящику с инструментами, прибитому к борту.
— Черт! — Со слезами горечи и негодования, выступившими на глаза, Алекс стукнула по колесу повозки кулаком.
Рука соскочила с железного обода, и заноза воткнулась в мякоть ладони. Взвизгнув от боли, Алекс отшатнулась, едва не упав вновь. Зажав руку между спицами, чтобы не потерять равновесия, Алекс вытащила занозу, с досадой и жалостью к себе глядя на струйку крови, стекающую на запястье. Прокол не был глубоким, но он кровоточил, а Алекс, как назло, не могла припомнить, где находится аптечка. Чем можно перевязать рану? Ничего путного в голову не приходило. Между тем время шло. Теперь она отставала от графика уже на час.
Ладно, на войне как на войне. Забудем о ране, плевать на то, что блузу тоже придется выбросить, как и юбку, после того как манжет пропитается кровью, — отстирать его уже никогда не удастся. Пусть будет так, как хотят они. Им нужен костер — они его получат. Чего бы ей это ни стоило.
Далее следовала весьма трудоемкая и унизительная процедура. Алекс пришлось опуститься на землю, подползти под повозку и развязать веревки, на которых держалась сетка с хворостом. Потом надо было вытащить требуемое количество топлива и снова закрепить сетку. Выползая из-под «гамака», чувствуя себя беспомощной идиоткой, Алекс, как по шесту, вскарабкалась по костылю вверх, принимая вновь вертикальное положение. Затем, балансируя на одной ноге, она подняла с земли хворост и, захватив как можно больше веток в юбку, поковыляла к кострищу, стараясь ничего не уронить. Но, как ни старалась, она оставляла после себя дорожку из сухих веток.
К тому времени как она наконец развела костер, руки ее дрожали от напряжения, а губы тряслись от досады и едва сдерживаемых слез. Костер горел — пора было приступать к следующему этапу.
И тут Алекс ждало главное разочарование дня. Оказалось, что она от волнения забыла последовательность выполнения операций, упустив из виду нечто весьма существенное. Костер горел — но только без толку. Ничего сварить на этом костре она не могла, поскольку забыла установить крюк для котелка. Наверное, не поздно было воткнуть крюк в землю и сейчас, но теперь, когда огонь разгорелся, установка его превращалась в трудное и весьма опасное предприятие. С тоской Алекс взглянула туда, где дымились костры наблюдателей. Там уже успели заварить кофе и наслаждались напитком, пока на кострах варилась полуденная еда.
— Лутер, — дрожащим голосом позвала она. — Я думала, ты собираешься столоваться с нами.
Морланд сделал несколько шагов ей навстречу, после чего остановился. По выражению его лица она поняла, что Лутер страдает от того, что вынужден оставаться сторонним наблюдателем в ситуации, когда женщина отчаянно нуждалась в его помощи. Но уговор есть уговор.
— Я буду есть с остальными наблюдателями.
Итак, новая мольба о помощи, пусть и высказанная в такой иносказательной форме, очередной раз осталась без ответа. Поджав губы, злясь на себя и на Морланда, который еще смел называть себя другом семьи, Алекс пошла к фургону искать железный кол с крюком на конце. Внезапно ей пришло в голову, что ей легче будет выполнить эту работу, сидя в инвалидной коляске, вместо того чтобы забивать кол в землю, балансируя на костыле. К счастью, Грейди вытащил инвалидное кресло из повозки без лишнего напоминания с ее стороны.
Она опустилась в кресло со вздохом облегчения, давая отдых натруженной ноге. Слишком поздно до нее дошло, что и перевозить хворост было бы удобнее сидя.
