Должна ли она оставаться одинокой и целомудренной всю оставшуюся жизнь? Этого ли хотел бы Кларенс? Появился мужчина, который буквально возродил ее к жизни. За последние недели она насвистывала, и смеялась, и разговаривала больше, чем за все последние годы. Она словно сбросила оцепенение и пробудилась от глубокого тяжелого сна. Так ли это ужасно?
Сев на постели, Делла откинула назад волосы и закрыла лицо ладонями. Она плохо обошлась с Кларенсом. Если бы она могла, то написала бы ему совсем другое письмо. Она все отдала бы, только бы Кларенс умер с уверенностью, что она любит его. Но время не повернешь вспять. Видит Бог, она раскаялась и страдает.
Цыганка сказала, что все в ее жизни связано с прошлым.
Это чистая правда. Камерон покинул ее, когда вспомнил, что она была женой его друга. Делла поняла это прошлой ночью. Прошлое вторглось в настоящее и омрачило его. А ужасный сон, где она бредет за катафалком Кларенса? Да и настоящее путешествие, разве не встреча с прошлым?
Нет ничего удивительного в том, что сон стал приходить к ней чаще, думала она, одеваясь и упаковывая вещи в небольшой дорожный сундучок, который один из разносчиков доставил вчера в номер. Сон отражал запутанную смесь эмоций, которые с каждым шагом, приближающим их к Атланте, все сильнее овладевали ею. Сегодня она просто цепенела от страха.
После того, что произошло накануне, ей не хотелось видеть Камерона. Но встреча была неизбежной, он ждал ее в вестибюле.
«Я не могла уснуть, думая о тебе и желая тебя. Я не хочу, чтобы ты покинул меня, ты должен это знать. Я уважаю твое достоинство и очень благодарна тебе за то, что ты уважаешь мое. Но мы взрослые люди, нуждающиеся друг в друге, и нам хорошо вместе. Я ничего не прошу у тебя, я ничего не жду. Я только хочу…»
– Доброе утро, миссис Уорд.
– Доброе утро, мистер Камерон.
Оба выдавили из себя кривые улыбки и отвели глаза. Делла расправила юбку своего темно-синего дорожного костюмa, подправила поля шляпы. Огляделась и увидела свой дорожный сундучок.
Бородатый мужчина в грязных кожаных штанах и широком длинном плаще ввалился в вестибюль.
– Карета до железнодорожной станции отходит через десять минут. Этот сундук отправляется?
Камерон посмотрел на ее сундучок, затем обернулся.
– Предстоит поездка в двадцать миль по скверным дорогам, карета переполнена. – Он вертел в руках свою шляпу. – Что касается прошлой ночи…
– Вы не должны ничего объяснять, – пробормотала она, разглядывая сумочку, которую держала в руке. – Я все поняла.
– Сомневаюсь. – Камерон надел шляпу и протянул Делле руку.
– Поездка до станции займет большую часть дня, мы прибудем к отходу поезда и поужинаем уже в вагоне.
Ей стало ясно, что у них не будет возможности остаться наедине.
– Камерон? Я схожу с ума, думая о том, что снова увижу Клер и Уордов. Мне то радостно, то страшно. – Она взглянула ему в глаза. – Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали.
– Вы со мной прощаетесь? Еще не пришло время. – Едва заметная улыбка тронула его губы.
Прощаться? Эта мысль встревожила ее. Она просто не мыслила своего существования без Камерона.
Им необходимо откровенно поговорить друг с другом. Вздохнув, Делла оперлась о руку Камерона, и он помог ей забраться в карету. Она с трудом втиснулась между двумя мужчинами, пропахшими табаком и сосисками.
Камерон заглянул внутрь, и каменного выражения его лица оказалось достаточно, чтобы все разговоры разом смолкли.
– Я поеду наверху, с кучером, – сказал он, захлопнув дверцу.
Делла жалела, что тоже не может ехать наверху. Ничего не могло быть лучше путешествия верхом на свежем воздухе.
Темные тучи сгущались над горами к северо-западу, окрасив небо в свинцово-серый цвет. Сильно похолодало. Кучер, время от времени поглядывая на небо, щелкал кнутом, погоняя лошадей, надеясь добраться до станции раньше, чем их настигнет непогода. Должно быть, в горах уже шел снег. Камерон заметил белые пятна вдоль дороги, когда они с грохотом мчались через перевал Кахо. Еще каких-нибудь шесть недель, и Кахо станет непроходим. Жителям Санта-Фе придется пополнять запасы поставками с запада и юга.
Когда-нибудь города Атчисон, Топика и Санта-Фе соберут деньги, чтобы прорубить тоннель в горах и проложить железную дорогу до Санта-Фе. Камерон ничуть в этом не сомневался. Он вкладывал свои сбережения в различные железные дороги, включая Атчисон, Топику и Санта-Фе. Рельсы вторгались в горы и равнины с обоих побережий.
Все меняется, думал он, сидя рядом с кучером и поеживаясь на холодном ветру. Время от времени вспыхивают восстания индейцев, но в основном индейские войны уже закончились. В конечном счете все территории станут штатами. Фермы и ранчо вырастали на Великих равнинах с необычайной быстротой. Люди, подобные ему, получали значок шерифа и наводили порядок в пограничных городах. Когда Камерон впервые отправился на запад, можно было несколько дней провести в седле и не встретить ни одной живой души. Теперь же не проходило дня, чтобы ему кто-нибудь не попался на пути.
Пройдет несколько лет, и Запад перестанет быть диким; он станет больше похож на цивилизованный край. Когда это случится, возможно, будет лучше отправиться в Калифорнию, где круглый год тепло и легче выносить тяготы цивилизованного общества. Камерон вдохнул холодный воздух и ему в нос попали снежинки. Мысль о Калифорнии показалась весьма соблазнительной, особенно сейчас, когда ветер швырял
