наручниками. — Несмотря на мрачное настроение, Гидеон даже усмехнулся, вспомнив, как все произошло.
— Так-так, — заулыбался Дуайт, почесав бороду. — Надо же! Тебе, сукину сыну, всегда везло с бабами. Только больно уж ты недогадлив, своего счастья не понимаешь. Сидишь на мешке с золотом и даже не подозреваешь об этом. Наручник на тебя надела дочь владельца банка, при чем единственная. Хани зовут. Ну разве ты не везучий сукин сын? — Дуайт пошарил вокруг глазами. — Так где она?
— Откуда у тебя такая информация, Дуайт? — Гидеон встал, превозмогая боль.
— Дуйат, наверно, ошибся. Не могла дочь банкира стоять за кассой.
— Думаешь, я не знаю, что к чему? Я здесь уже год и разобрался, кто есть кто.
— И уж самого богатого человека в Нью-Мексико знаю, а она как две капли воды похожа на отца.
Господи Иисусе! А ведь правда! Как это он раньше не догадался? Он видел Рейса всего один раз, когда они заключали сделку, но хорошо его запомнил. Особенно бирюзовые глаза. У Эд точно такие. Надо быть слепым, чтобы не заметить сходства. А он-то размечтался!
И куда завели его эти мечты? Чуть было не предложил ей бежать с ним в Мексику, соединить с ним свою жизнь! Думал… Черт, какая разница, о чем он думал! Мысль о том, что дочь Рейса Логана свяжется с таким человеком, как он, была просто смехотворной. Кто же сыграл с ним эту злую шутку? Эд или он сам?
— Раз уж я помог тебе открыть золотую жилу, Гид, как насчет того, чтобы я помог тебе намыть немного золотишка? — Лицо Дуайта расплылось в улыбке.
Гидеон не ответил. Его взгляд был прикован к всаднику, быстро приближавшемуся по тропинке.
У Хални отлегло от сердца, когда она увидела Гидеона. Она узнала бы его фигуру среди тысяч других — эти широкие плечи, эти стройные ноги, эту гордую осанку, . Ее не смутило, что рядом с ним стоит кто-то еще. Лишь подъехав поближе, она а разглядела черную бороду и уродливый шрам на щеке.
Гидеон подошел, чтобы помочь ей слезть, но она стала отбиваться и кричать.
— Замолчи, — пригрозил ей Гидеон.
— Эттот человек хочет забрать меня обратно в в Санта-Фе!
Резким движением он заломил ей руки и, наклонившись, шепнул:
— Этот человек — Дуайт Сэмьюэл, и он не моргнув глазом изнасилует вас, мисс Хани Логан. Так что помолчите.
Глава двенадцатая
Хани замерла, опасаясь, что вот-вот остановится сердце.
— Так-то лучше, — шепнул Гидеон. — Слушай меня внимательно. Если хочешь остаться в живых, ясноглазая, делай то, что я скажу. — Он еще крепче прижал ее к себе. — Ты слышишь меня?
— Слышу…
— Вот и хорошо. А теперь поцелуй меня.
— Что?
— Я сказал, поцелуй меня. Да как следует, чтобы мой кузен, который стоит вон там, поверил, что ему придется перешагнуть через мой труп, если он хоть пальцем тебя тронет.
Сказав это, он прильнул к ее губам, да с такой страстью, что горячая волна окатила девушку с головы до ног. Ее попытка запротестовать окончилась лишь тем, что его язык проник внутрь ее рта, а рука легла на грудь.
Когда Гидеон прервал поцелуй, она чуть не упала — так кружилась у нее голова. Но он удержал ее и тихо сказал:
— Пока достаточно.
Более чем, подумала Хани. Ее желудок как будто провалился куда-то вниз, а сердце, наоборот, взмыло вверх и застряло в горле. В голове царил полнейший хаос, она даже не смогла сосредоточить взгляд на его лице. Видела только его белозубую улыбку.
— Ну-с, мисс Логан, только не уверяйте меня, что ваши богатенькие кавалеры умеют так целовать!
— Им… им такого не позволялось, — с трудом выговорила она.
Они не заметили, как к ним подошел Дуайт.
— Смотри-ка, что я нашел, Гид, на ее кругленьком задочке. — На указательном пальце Дуайта болтался кольт Гидеона. — Это твой?
— Мой. — Гидеон сунул револьвер себе за пояс. — Она вряд ли знает, как с ним обращаться, — небрежно бросил он.
— Я умею только танцевать на балах и вечеринках, — отрезала Хани. — Не так ли, мистер Саммерфилд?
Бородач перевел взгляд с разъяренной женщины на своего нахмурившегося кузена и пожал плечами.
— Я обнаружил еще и мешок со жратвой. Позову-ка я своих парней. А то у них уже животы подвело от голода. — Он протянул мешок Хани. — Приготовь нам, милашка, чего-нибудь горяченького.
— Да она ни черта не умеет, — засмеялся Гидеон. — Пусть кто-нибудь из твоих ребят этим займется. — И он швырнул мешок Дуайту.
— От нее никакого толку, так, что ли? — ухмыльнулся бандит.
Хани хотела было возмутиться, но Гидеон обнял ее за талию и повел ко входу в пещеру.
— Никакого, — бросил он через плечо. — Зато хорошенькая. Пойдем, милашка, по лежим в постельке.
Вырваться из рук, державших ее железной хваткой, Хани не могла, но, шагая рядом, прошипела:
— Беру назад все то хорошее, что я о вас говорила. Никакой вы не джентльмен.
Вы просто скотина. — Гидеон молчал, а она все больше распалялась. — Как вы смеете меня лапать! Да еще в присутствии этого бандита. И как у вас только язык поворачивается намекать, что мы идем сюда, чтобы… чтобы…
Гидеон остановился.
— Я хочу, чтобы он подумал именно это. А теперь помолчи и помоги мне взобраться на эту чертову гору, пока я не свалился.
— Гидеон! — вскричала Хани, увидев, что его рана снова кровоточит.
— Ничего страшного. Ну вытечет ведро или два, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Можно я обопрусь на тебя, ясноглазая?
Хани обняла его за талию и подставила плечо. Так они доковыляли до пещеры.
— Ложитесь. Я привезла из города чистую ткань и пузырек с опием. Схожу за сумкой.
— Останься. — Он схватил ее за руку.
— Но, Гидеон…
— Делай, что я говорю. Подожди, пока уйдет Дуайт. Я не хочу, чтобы он даже приближался к тебе.
— Ладно, — нехотя согласилась она.
— А кольт сунь в мою кобуру… А теперь мне надо немного поспать. Подержи меня за руку, пока я не усну, Эд. Надо же, какие у тебя маленькие ручки.
Хани попыталась было возразить, что они только кажутся маленькими по сравнению с его руками, но Гидеон уже спал.
Оранжевое пламя освещало лица сидевших вокруг костра мужчин. Шесть пар глаз не отрываясь смотрели на Хани. Она придвинулась поближе к Гидеону. Недолгий сон пошел ему на пользу: он чувствовал себя гораздо лучше, к нему вернулись силы и обычная уверенность.
Дуайт привел к костру свою банду: двух мексиканцев, сидевших плечом к плечу и вполголоса переговаривавшихся по — испански, полукровку Чарли Бака — в котелке, из-под которого свисали черные косички, и не проронившего ни единого слова юнца с буйно вьющимися волосами, затравленным взглядом и беспокойными руками, которого все называли Стрелком.
Бандиты передавали по кругу бутылку мескаля и медленно, но верно пьянели. Все, кроме Гидеона, отметила Хани. Она наблюдала за ним, когда он прикладывался к бутылке. Он не сглотнул ни разу. Чем более пьяными и разговорчивыми становились люди Дуайта, тем трезвее и молчаливее делался Гидеон, хотя, казалось, никто, кроме Хани, этого не замечает.
Стрелок отпил из бутылки и, обтерев рукавом рот, протянул ее Хани, но, передавая, задержал руку
