Гарт усмехнулся.
– Позвольте напомнить, что каюта – моя, а вы, мадам, здесь сбоку припека.
– Как вы смеете! Вы бросили меня в этой вонючей дыре в Нанте! Вам дела не было до того, что со мной станется. Вы прекрасно знаете, что я не могу отсюда уйти, а потому вы просто обязаны уступить мне эту койку.
– Я, мадам, если что и должен вам, так это хорошую выволочку. И однажды вы получите ее, будьте уверены.
Перекинув рубашку через плечо, Гарт вышел из комнаты. Решив обороняться, я осмотрелась в поисках мебели, которой можно было бы забаррикадировать дверь. Табуретки не годились – слишком легкие. Ну почему на корабле нет стульев? Стол – то, что нужно. Надо придвинуть его к двери, чтобы ее невозможно было открыть. С лихорадочной скоростью я принялась за работу. Наконец баррикады были готовы, и я почувствовала себя в безопасности.
Я нырнула в постель, но даже глаз не успела закрыть, как в коридоре послышались шаги Гарта. Он толкнул дверь. Моя баррикада держалась.
– Элиза, открой дверь, – устало сказал Гарт. – Сейчас же.
Я ничего не ответила, тихонько посмеиваясь над его тщетными попытками проникнуть в каюту. Чтобы он там замерз на палубе!
Гарт навалился на дверь всем телом. Столешница чуть подалась назад. Пара таких толчков – и дверь откроется.
– Элиза, – в его голосе звучали грозные нотки, – если ты сейчас же не уберешь эту дрянь, я вышибу дверь.
– Давай, давай, – храбро ответила я, всем телом налегая на стол.
Гарт толкнул дверь раз, другой. На третий раз стол отлетел, а вместе с ним и я.
– Укройся, – процедил он, – а то простудишься.
Он даже не смотрел в мою сторону, молча снимая одежду. Раздевшись, он лег на койку.
– Немедленно вон, – заорала я. – Это моя кровать!
– Присоединяйся, если хочешь, – насмешливо предложил Гарт. – Места хватит.
– Пошел к черту, – бросила я, устраиваясь на полу в противоположном углу каюты.
Соломенный матрас не слишком удобное ложе, но по сравнению с ним голые доски показались мне холодными и жесткими, как камень. Я вспомнила все его издевательства: когда-нибудь он поплатится за все!
Утром, как только Гарт ушел, я заняла вакантное место на койке и проспала весь день до вечера. С тех пор я часто спала днем, а потом всю ночь слушала сонное посапывание Гарта. Если он задерживался у капитана, я наслаждалась комфортом этой убогой кровати до его прихода, а затем неохотно отправлялась коротать ночь на пол.
Всю первую неделю я кричала на него постоянно. Я жаловалась на невыносимые условия на корабле, на несъедобную пищу.
– Может, мне повезет, и ты помрешь до того, как мы доберемся до цели, – как-то раз в сердцах сказал Гарт.
– Ты думаешь, я не мечтаю умереть? Я молю об этом Бога постоянно! Ты просто бессердечное чудовище, фальшивый дворянин!
– А ты – фальшивая леди, Элиза, – лениво ответил Гарт. – Что же с того?
– Свинья! Ты ничем не лучше остальных на этом корабле, такой же скот, как они. Я больше не могу с этим мириться. Ты должен приказать капитану немедленно доставить меня во Францию. Я хочу сойти с этого корабля!
Гарт смотрел на меня с жалостью, которая только подогревала мой пыл, и уходил из каюты. Он знал, что я не решусь следовать за ним на палубу. Я чувствовала, как в моем присутствии затихают разговоры, видела, как смотрят на меня мужчины, и – боялась их. Каждый из них дожидался своего часа, и даже в каюте я чувствовала, как они выслеживают меня, не упуская случая подглядеть за мной. Все они только и ждали сигнала, что уже можно, и тогда они разом кинутся на меня.
Несколько раз я делала попытки выяснить, что Гарту, американцу, понадобилось в нейтральной к Америке Франции.
– Не понимаю, – вздыхала я, – будь ты англичанином – тогда дело другое.
– Твое понимание происходящего просто ослепляет, Элиза, – отвечал он. – Можно подумать, что ты все твои юные годы провела в дипломатической академии.
Я свирепела.
– Может быть, тебе платят англичане? Тогда все становится на свои места.
– Может быть.
– Ты просто невыносима! Я начинаю думать, что ты устроила весь этот маскарад просто ради смеха, а на самом деле ты обожаешь Наполеона, считая его величайшим человеком всех времен и народов.
– По моему скромному разумению, – протянул Гарт, – Наполеон не более чем выскочка с наклонностями диктатора, мечтающий о том, чтобы имя его попало в книжки по истории. Однако ему не следует заглядываться на Новый Свет, пока он еще не до конца разделался со Старым.
– Ага! Значит, ты признаешь, что шпионил!
