– Не знаю, – покачала я головой. – Но ведь он будет жив, не так ли?
Врач со вздохом развел руками:
– Простите, мадам, но мне некуда его поместить. Если мы оставим его здесь, он умрет через пару часов. Если перенесем в трюм, не доживет и до утра.
– Мы отнесем его ко мне в каюту, – предложила я. – Я позабочусь о несчастном.
– Но ваш муж…
– Не волнуйтесь, его я беру на себя.
– Но капитан рассвирепеет, вы же знаете.
– Мы ему ничего не скажем. Если несчастный умрет, что же… а если выживет, может быть, я сама смогу его купить. И тогда капитан только выиграет на этом деле.
Мы, как смогли, промыли и перевязали ужасные раны. Я разыскала Гарта. Мне пришлось приложить все силы, чтобы уговорить его помочь нам. Наконец втроем мы затащили беднягу в нашу каюту. Доктор отказался класть его на койку.
– Ему хорошо будет и на полу. Все равно к лучшему он не привык. Главное – укрыть его от дождя и солнца. Скорее всего ночью у него будет жар.
Гарт молча смотрел, как мы с доктором устраиваем больного. Когда Хауторн ушел, Гарт сухо сказал:
– Ты, конечно, не ждешь, что тебе это сойдет с рук.
– Но они собирались выбросить его за борт, Гарт. Я не могла спокойно смотреть на это, просто не могла. Мне так хотелось сделать хоть что-нибудь.
– Капитан…
– Капитана я уговорю. Когда мы доберемся до места, я одолжу у тебя немного денег и смогу выкупить Джозефа…
– Кого?
– Джозефа. Я назвала его Джозефом, в честь Джозефа Бонапарта, ты знаешь, о ком я говорю. Он всегда был очень добр ко мне, и я думаю, что этот Джозеф немного похож на того, ты не находишь?
Гарт критически осмотрел распростертого на полу негра.
– Если только губами. В остальном он вылитый Джером.
– Ты так считаешь? Ах, да ты меня дразнишь! Я не могу поверить, что ты так бессердечен, Гарт! Ты притворяешься!
– Поверь в это, – тихо сказал Гарт. – Ради собственного блага, поверь, Элиза, что я такой, каким ты меня представляешь.
К концу третьего дня Джозеф понемногу стал приходить в себя и даже попил воды. Раны на спине стали заживать; заражения, кажется, удалось избежать. Он открыл глаза и, увидев меня, испугался.
– Все хорошо, Джозеф, – успокоила я его, – ты здесь в безопасности.
Он улыбнулся, будто поняв, о чем я говорю, и снова закрыл глаза. В этот момент дверь каюты открылась.
– Ах ты стерва, ты еще и воровка!
– Как вы смеете заходить без стука, капитан? – ответила я. – Разве вы забыли, как ведут себя джентльмены?
Глаза Фоулера маслено заблестели; он облизнул губы. Мне захотелось спрятаться, только чтобы не видеть этих красных крысиных глазок.
– У вас есть кое-что, что принадлежит мне. И я пришел взять это.
Я тупо смотрела на него несколько мгновений, пока наконец не поняла, что речь идет о Джозефе.
– Ну что вы, этот мужчина при смерти. Доктор отказался было его лечить, и я попросила вместо того чтобы выбрасывать за борт, принести беднягу сюда. Вот и все. Я просто не могла видеть, как он умирает. Вы можете забрать его, когда он окрепнет, да и я могу купить его у вас, когда мы прибудем на Ямайку.
Фоулер, поддев больного носком сапога, с насмешливым презрением сказал:
– Вижу, он вам понравился. Да будь я неладен, если позволю вам оставить его при себе только потому, что этот ваш муженек не умеет держать в узде свою бабенку. Я знаю, как обращаться с подобными стервами, и готов преподать урок.
Я вскочила.
– Как вы смеете разговаривать со мной таким тоном? Убирайтесь отсюда немедленно!
Я бросилась на него, завопив так, будто меня привязывают к гильотине. Капитан отступил на шаг, приказав через плечо двум поджидавшим его матросам забрать негра. Джозеф громко застонал, когда они выволакивали его из каюты. Капитан довольно засмеялся.
– Наконец я услышал голос этого подонка. Я решил было, что он немой. И все благодаря вам, мадам.
Взгляд Фоулера опять остановился на моей груди, он брезгливо сплюнул и вышел из каюты следом за своими людьми. Забыв об осторожности, я кинулась к капитану:
– Разве у вас совсем нет жалости? Разве человеческая душа для вас ничто?
