— Так и будешь все время от них прятаться?
— Я приду к ним, когда найду Антошу. Обещаю.
— Тогда я поеду домой. Поздно. Не буду вам мешать, — Маруся открыла дверь.
— В каком это смысле — мешать? — напряглась Лера.
— До свидания! — обрадовался Гоша.
На следующий день вернулся Самойлов. Гоша и Лера, не сговариваясь, умолчали о прослушивании комнаты за стеной кладовки. Самойлов был еле живой от тяжелых ощущений в области живота и головы.
— В жизни столько не пил за один присест, — сознался он. — Вьетнамка была у директора?
— Так точно, — кивнул Гоша.
— Он мне что-нибудь передавал?
— Наградил вас отгулами за хорошо проделанную работу.
— Мне кажется или я слышу в твоем голосе издевку? — уточнил Самойлов.
— Ни боже мой! — уверил Гоша. — Директор пришел в восторженное состояние от женщины, которая привезла вьетнамку.
— Не сомневаюсь, — хмыкнул Самойлов.
— Предлагаю вам правильное лечение: горячая ванна, крепкий чай с лимоном, пятьдесят граммов коньяка.
— Отлично. Потом. А сейчас я переоденусь, и мы поедем на дачу.
— К вам?… — удивился Гоша.
— Ко мне? — выбежала из гостиной Лера.
— К Анне Родионовне Сепугиной, скончавшейся от острого перитонита восемь месяцев назад.
— Ура! Мы залезем в ее погреб? — обрадовалась Лера.
— Прохор Аверьянович опять опередил компьютер, — обратил внимание Гоша.
— При чем здесь погреб? — удивился Самойлов. — Мне нужно осмотреть ее дом, поговорить с соседями, узнать, в какую церковь ходила Анна Родионовна.
— Там нет соседей. На весь поселок на зиму оставалось два или три жилых дома, — объяснила Лера.
— Посмотрим. Кто-то же взял к себе козу, когда Анну Родионовну увезли в больницу?
Погреб
Чтобы не отвлекать внимание Гоши в дороге, Самойлов твердо настоял, чтобы девочка Лера села с ним на заднее сиденье. Ехали молча. Только Лера вдруг тяжело вздохнула после Кольцевой:
— Почему я не поехала тогда на дачу, не спряталась в погребе?!
— В январе? — уточнил Самойлов. — Странные какие у вас с братом представления о приятном времяпрепровождении.
— Почему мы едем к Анне Родионовне? — спросил Гоша.
— В этом деле с пропажей мальчика все очень просто. Куда побежит удравший от Снежной королевы ребенок? Туда, где он привык прятаться. Насколько я помню, он предпочитал это делать за городом. Предположим, что он добрался до вашей дачи — мир не без добрых людей. Естественно, зимой он пойдет к соседке, у которой топится печка и живет пушистая коза. Что сделает набожная соседка, когда мальчик расскажет, как его увезли на повозке с оленем к настоящему папе?
— Позвонит маме мальчика, — уверенно заявил Гоша.
— Не отвлекайся, думай о дороге! — приказал Самойлов.
— Он сказал ей, что мама и папа знают, что его хотел украсть настоящий отец, — прошептала Лера.
— Предположим, что так и было, — кивнул Самойлов. — Твои варианты дальнейшего поведения Анны Родионовны?
— Она… добрая, но себе на уме, она бы стала думать, что делать в такой ситуации, — предположила Лера.
— Правильно. Что делать, с кем посоветоваться, дело-то сложное, семейное, да еще семья чужая, как бы не навредить. И пошла тогда наша Анна Родионовна…
— В церковь, — выдохнула Лера.
— Правильно. А зачем?
— Зачем? Молиться, конечно, — теряя терпение, предположила девочка.
— А теперь неправильно. Она пошла в церковь посоветоваться, что же ей делать в такой ситуации, когда ребеночка хотели отдать другому папе и домой ехать он теперь отказывается. Вроде как на исповедь пошла, — Самойлов задумался. — А может быть, она просто привела его в храм да и оставила там, чтобы не принимать тяжесть решения на себя. Приехал бы кто-то из вашей семьи искать тогда мальчика на дачу, она бы сразу сказала, где он. Но никому ведь это и в голову не пришло.
— Что ты все — церковь, храм! — обратила внимание Лера.
— Мне кажется, что это возможный вариант развития событий.
— Почему мы тогда едем к ней на дачу, а не объезжаем все церковные приюты в округе? — спросила Лера.
— А это мысль, — кивнул Самойлов.
— Не очень удачная, — вступил Гоша. — По этому направлению есть только три приюта при церквях в Калужской области, и два из них находятся под опекой Христианского Красного Креста.
Машина с трудом пробиралась по грунтовой дороге. Снег днем слегка подтаивал, а по ночам подмерзал, превращая колеи в непроходимые рытвины. Дул сильный ветер, и сады уже стояли совсем голые.
— Дом закрыт, — обратила внимание Лера, как только вышла у калитки Анны Родионовны. — Ставни заколочены.
— У меня есть отмычки, — предложил свои услуги Гоша.
— У тебя теперь есть и отмычки, и наручники ты с собой таскаешь, — то ли одобрил, то ли поддел его Самойлов. — Расслабься. Я знаю, где лежит ключ.
— Над перекладиной двери, — Лера подняла руку и пошарила над дверью.
— Под половиком, — Гоша осматривался в поисках половика на крыльце.
— Ключ лежит в почтовом ящике, — Самойлов уверенно лязгнул проржавевшей крышкой ящика. — Для меня его сюда положила сестра Анны Родионовны, которая ее и проводила после тяжелой болезни в дальний путь, а дом этот получила в наследство. Я ей позвонил со станции.
— Старик, пойдем сначала в погреб, а? — попросила Лера. — А то мне страшно одной.
— Я пойду с тобой в погреб, — с готовностью бросился к ней Гоша.
— Молодые люди, у нас много дел — дом осмотреть, соседей обойти.
Лера молча развернулась и пошла через огород к участку Маруси. Гоша топтался на месте, не зная, что предпринять. Чтобы избавить его от мучений, Самойлов быстро отпер двери и ушел в дом.
Через час он разложил на плюшевой скатерти круглого стола всю свою добычу. Иконки, молитвенник, старую Библию, фотографии в конверте, квитанции об оплате счетов и несколько здравниц — небольших, размером с открытку, отпечатанных на хорошей глянцевой бумаге репродукций известных икон с восславлениями бога.
В это время, с трудом откопав заваленный снегом проход к двери погреба, молодые люди спустились вниз. Не выдержав испуганного близкого дыхания девочки, Гоша осторожно прижал Леру к себе и попробовал успокоить ее своими объятиями. Лера не сопротивлялась. Когда Прохор Аверьянович рассматривал, поднеся к окну, ту часть открытки, на которой указываются реквизиты типографии, они уже целовались, чутко подслушивая движения друг друга. Гоша в какой-то момент забылся и занялся расстегиванием куртки на Валерии.
— Нет, — сказала она ему в рот.
