— Именно так. Крупные города оказались разрушены все до единого. То, что еще оставалось, мы уничтожили.
Не осознавая своих действий, она судорожно схватила его за руку.
— Вы уничтожили города? Стерли все, что осталось от нашей цивилизации, с лица Земли?
— Для того чтобы вы смогли начать все заново с нуля. Для поселения вам будет отведен район, свободный не только от радиоактивности, но и от следов прошлой истории. Это делается для того чтобы вы не пошли по уже раз пройденному пути.
— Так вы действительно считаете, что, лишив нас нашей культуры, вы сделали нас лучше, чем мы были раньше?
— Мы так не думаем. Вы не станете ни лучше, ни хуже. Вы станете другими.
Внезапно она уразумела, что стоит с ним лицом к лицу, что сжимает его руку в своих и ему, наверное, больно. По крайней мере ей было больно. Она разжала пальцы и его рука безвольно упала вниз, совершенно расслабленно и как-то не по-живому, стукнувшись о его тело как мертвая, как оно обычно и бывало, когда он не пользовался рукой для каких-то целенаправленных действий.
— Знаешь, что — я уверена, что вы ошиблись, причем жестоко, — почти выкрикнула она ему в лицо.
Гнев душил ее, и она не могла, да и не хотела сдерживать свои эмоции. Она больше не могла видеть его щупальца, чужеродное лицо и сдерживать свою злость — но вместе с тем ей непременно хотелось выговориться до конца. — Вы разрушили то, что не принадлежало вам ни по какому праву! — продолжила кричать она. — Мы были безумны, но вы ничем не отличаетесь от нас — акт нашего безумства был вами безумно завершен.
— Но ты жива, — ответил он ей.
Продолжая идти рядом с Йядайей, она внезапно почувствовала, что не испытывает к нему больше чувства благодарности. Почва вокруг была покрыта упругим ковром из густой травы с мясистыми стеблями, или, быть может, это тоже были щупальца. Йядайя ступал очень осторожно, старясь помять как можно меньше травы — отчего ей немедленно захотелось наподдать ногой ближайший пучок зелени. И только вспомнив о том, что ее ноги до сих пор босы, она удержалась. Потом, присмотревшись, она с внезапным чувством отвращения увидела, что трава изо всех сил старается увернуться от ее ног и гнется как живая, отчего становится похожей на все ту же поросль из дождевых червей, только размером они со среднюю змею. Но трава определенно росла из почвы, очевидно имела и корни. Каким же образом она может быть одновременно и живой?
— Что это? — спросила она, указав вперед босой ногой.
— Это часть нашего корабля. Назначение этой части — производить особую жидкость, которая очень нравится нашим животным, да и нам тоже. Тебе она наверняка понравится. Это полезно.
— Это животные или растения?
— Это неразрывная часть корабля, не более того.
— А сам корабль — это животное или растение?
— Он и то и другое, но в то же время нечто большее.
Черт его знает, что это может означать.
— Корабль разумен?
— В определенной ситуации бывает и так. Сейчас большая часть корабля бездействует, спит, если хочешь. Но даже в таком состоянии корабль химическим путем можно принудить производить многие полезные вещи и совершать необходимые действия — ты узнаешь все об этом, если наберешься терпения и выслушаешь. Большую часть ответственных функций корабль выполняет самостоятельно, без постороннего вмешательства и наблюдения. А кроме того… — на мгновение Йядайя замолчал, плотно прижав щупальца к телу. Потом продолжил. — «Корабль любит вас» — так обычно говорила о нем женщина-врач. Братской любовью, такое сопоставление будет ближе всего. Между нами и нашим кораблем существует родственная связь, не биологическая, но очень сильная, симбиотическая. Мы удовлетворяем все потребности корабля, а он взамен отвечает нам взаимностью, удовлетворяя наши потребности. Без нас корабль умрет, а мы без корабля будем обречены на вечное существование на поверхности одного мира. Для нас это также будет означать только одно — смерть.
— Где же вы раздобыли такой замечательный корабль?
— Мы вырастили его.
— Вы… или ваши предки?
— Этот корабль действительно вырастили мои предки. В свою очередь я помогаю выращивать другой корабль, новый и лучший. Я занимаюсь этим и сейчас.
— И сейчас? И зачем вам это нужно?
— В один прекрасный день те, кто остаются на корабле, разделятся на две группы. В некотором роде наше общество похоже на стаю взрослых животных, только бесполую. Всего групп три: динсо останутся на Земле и дождутся того момента, когда опасаться за ее население больше будет не нужно; тоахты будут продолжать жить на старом корабле; акайи улетят на новом корабле.
Лилит взглянула на своего спутника.
— Значит, кое-кто из вас отправится на Землю вместе с людьми?
— Да, я полечу на Землю, и вся моя семья и другие семьи. Все динсо.
— Зачем это нужно?
— Ни за чем — просто мы росли с такой целью — у нас так заведено, мы так живем. Умение выращивать корабли заложено в нас, и нам никуда от этого не деться. Мы таковы, потому что нашим потомкам нужно где-то жить, ведь род должен продолжаться. В отличие от вас, людей, будучи заключенными в пределах одного корабля, или даже одного мира, мы просто гибнем.
— Как же вы размножаетесь… как растения семенами или еще как-то?
— Мы используем тот способ, который оказывается доступным.
— А те, кто останутся на корабле и улетят, эти тоахты и акайи, вы больше их никогда не увидите?
— Я больше не увижу. Когда-нибудь в отдаленном будущем кто-нибудь из моих потомков быть может встретиться с ними. Мне хочется надеяться, что это случится. До тех пор наверняка произойдет немало делений. И те и другие наверняка накопят немало полезного, чем и поделятся друг с другом.
— А может случиться так, что они не узнают друг друга? И это расставание у планеты Земля к тому времени превратиться не более чем в предание, в миф, или о нем забудут вовсе?
— Нет, они обязательно узнают друг друга. Все приметы деления передаются по биологической цепочке. Я помню все колена моего рода с тех пор, когда мы покинули наш родной мир.
— А каким был ваш родной мир? Каким ты помнишь его? Сможете вы возвратиться на него, если вдруг захотите?
— Возвратиться? — щупальца Йядайи снова плотно прижались к его туловищу. — Нет, Лилит, возвратиться мы не сможем — это одно из направлений в пространстве, двигаться в котором нам запрещено. Вот наша родина, — он обвел щупальцем вокруг себя, указав на то, что выглядело как блистающие небеса цвета слоновой кости и коричневая земля, — и другой родины теперь у нас нет.
Вокруг них уже высилось много огромных могучих деревьев, из стволов которых на
