— Но ты говорила мне, что попытаешься помочь им!
Она облокотилась о платформу стола и свесила голову.
— Я делаю все, что могу — ты же знаешь это.
— Вы умеете клонировать людей? — спросил Джозеф. — Это правда?
— Да.
— Вы берете от нас образцы ткани и выращиваете эмбрионы в искусственных утробах?
— Да, в общих чертах это так.
— И вы способны воссоздать нас по каким-то своим записям, по генетическим картам?
— Мы умеем и это. Мы уже проделывали подобное. Мы проделывали это для того чтобы лучше изучить вашу расу, новый для нас вид. Мы сравнивали процесс искусственного развития зародыша с процессом нормального человеческого зачатия и рождения. Мы собираемся выполнить тщательное сравнение детей, которых мы получили таким образом, с теми, которых забрали с Земли. Мы очень осторожно относимся к новым видам-партнерам, избегая причинять им вред.
— Вот как, значит, у вас обстоят дела, — пробормотал Джозеф с горьким отвращением.
— Мы занимаемся тем, что изменяем жизнь, — мягко ответило Никани. — Мы должны быть уверены, что в результате нашего сотрудничества вы сможете дальше жить нормально, а не погибните через несколько поколений.
— Но это несправедливо! — вспыхнул Джозеф. — Зачем нам нужно все это. Вы умеете создать новое разумное бытие. Несчастное, поскольку своим рождением оно обязано вашему капризу. Так пусть оно станет вашими партнером.
— Но нам нужны… вы, — Никани говорило настолько тихо, что Джозефу пришлось наклониться вперед прислушиваясь. — Партнеры должны представлять для нас биологический интерес, они должны быть привлекательны для нас, а вы — просто потрясающий экземпляр. Вы — ужас и красота в очень редкостном сочетании. По сути, вы поставили нас в безвыходное положение и нам некуда деваться. Вы не просто сочетание результатов существования вашего тела и его работопродуктивности. Вы еще и своеобразие ваших личностей, вашей культуры. Все это нас тоже чрезвычайно интересует. Вот почему мы спасли из вас стольких, скольких смогли.
Джозеф пожал плечами.
— Мы знаем, как вы спасли нас — одиночные камеры и растения долгого сна, вот какое получилось у вас спасение. А теперь еще все это.
— Все, что мы делали с вами до сих пор, это были самые простейшие подготовительные операции. Они практически не затронули вас, ваши тела остались без изменения. Вы сейчас точно такие же, какими были на Земле — минус болезни и физические недостатки. После того как вы пройдете краткий тренировочный курс, вы сможете вернуться на Землю и устроиться там вполне комфортно.
— Вернутся, должно быть, те, кто переживет этот зал и ваши тренировки.
— Да, только те, кто выживет.
— Вы не должны были поступать так с нами, есть же и другие пути!
— Мы искали другие пути и даже попробовали некоторые из них. Этот путь, по которому мы идем сейчас — самый лучший. Главная максима этого пути — непричинение насилия. Нога любого, кто убьет или тяжело ранит своего товарища, не ступит на поверхность Земли.
— Вы их оставите здесь?
— Да, на всю оставшуюся жизнь.
— Даже… — Джозеф взглянул на Лилит, потом снова повернулся к Никани. — Даже если причиной убийства будет самозащита.
— Лилит — исключение.
— Что?
— Она знает об этом. Мы наделили ее способностями, которыми, по нашему мнению, должен обладать хотя бы один из вас. Таким образом она приобрела отличия от остальных и благодаря этому стала мишенью для изливания эмоций. Запретив ей защищаться, мы тем самым заранее обрекли бы себя на поражение.
— Никани, — твердо окликнула Лилит, и как только оолой повернулось к ней, она сказала на оанкали: — Джозеф тоже должен получить это право.
— Нет.
Спокойный, но непоколебимый отказ. Именно так оно и было, и она ни на секунду не сомневалась, что спорить бесполезно.
— Теперь он оказался в опасном положении из-за того, что находится рядом со мной, — уже безнадежно добавила она. — Он может погибнуть из-за меня.
Она знала, что это бесполезно, но не попытаться не могла.
Никани тоже ответило ей на оанкали:
— И я тоже хочу, чтобы он выжил, и именно по той причине, что он находится рядом с тобой. Но не я принял решение о том, что нога человека-убийцы не ступит на Землю, и не я наделил тебя исключительными правами. Таково было общее решение. Я не могу дать Джозефу право, которого ты для него просишь.
— Тогда дай ему такую же силу, какую дало мне.
— В таком случае у него станет больше шансов убить кого-нибудь.
— И больше шансов выжить. Я говорю о том, что можно наделить его организм большей живучестью, сопротивляемостью к ранам. Надели его тело способностью быстрее заживлять полученные ранения. Дай ему шанс — прошу тебя!
— О чем это ты с ним говоришь? — раздраженно спросил у нее Джозеф. — Говори по- английски, я ничего не понимаю!
Она открыла рот, для того чтобы ответить, но Никани опередило ее:
— Она просит за тебя, Джозеф. Она хочет, чтобы мы дали тебе возможность защищать себя. В самых разных смыслах.
Он повернулся к Лилит, желая найти у нее подтверждение этим словам. Лилит кивнула.
— Я боюсь за тебя. Я хочу, чтобы тебя тоже наделили исключительными правами. Но Никани сказало, что это невозможно. Лично оно не может ничего для тебя сделать. Поэтому я попросила его… — Лилит замолчала, потом взглянула на Никани и снова перевела взгляд на Джозефа. — В общем, я просила его, чтобы оно дало тебе силу, дало шанс.
Джозеф ответил ей хмурым взглядом:
— Лилит, я невысок ростом, но я сильнее, чем кажусь с виду, сильнее, чем ты, может быть, думаешь. Я смогу постоять за себя.
— Я не говорила по-английски потому, что не хотела услышать от тебя то, что ты только что сказал. Ты обманываешь себя, Джозеф. Ни ты, ни кто другой в этом зале не смогут за себя постоять, потому что возможна такая ситуация, в котором даже самый сильный человек окажется беспомощным. Но я думала, что если он даст твоему телу умение и способность выживать, то у тебя может появиться верный шанс.
— Покажи ему свою руку, — приказало Никани.
Она помедлила, страшась того, что после этого Джозеф будет смотреть на нее даже не как на получужака, а как на чужака совершенного — очень вероятно, что так и будет. Но теперь, когда Никани сказало о ее руках, когда к ее рукам было привлечено такое пристальное внимание, она уже не могла больше скрываться. Она подняла свой кулак (совершенно целый и без следов ссадин и синяков) и показала его Джозефу.
