защитить и утешить кого-нибудь, чем просить о защите самому. Но теперь ясно чувствовалось, что ему необходимо было и то и другое.
— И сколько ты еще намерено здесь оставаться? — потребовал он ответа от Никани.
— Сейчас я ухожу. Но я еще вернусь. В следующий раз, когда мы увидимся, надеюсь, что ты испугаешься меня гораздо меньше.
Никани сделало паузу.
— Пройдет время, и ты сможешь прикоснуться ко мне. Потому что прежде, чем я изменю твое тело, ты должен продемонстрировать мне, что способен на это.
— Я не знаю. Сейчас не знаю. В таком случае я, возможно, откажусь от твоих услуг. Или, лучше сказать, вообще откажусь от твоего предложения. Я не понимаю, что представляют собой эти твои щупальца.
— Выражаясь вашим языком, это чувствительные руки. Хотя на самом деле это больше чем руки — гораздо больше — но в рамках обычного общения этот термин весьма удобный.
Никани перевело внимание на Лилит и заговорило на оанкали.
— Как ты думаешь, если я продемонстрирую ему кое-что, это поможет ему понять?
— Боюсь, что в первую очередь он испытает отвращение, — ответила она.
— Он необычный человек. Думаю, он способен на такое, что удивит и тебя и меня.
— Я хорошо его знаю.
— Тебе нужно больше доверять мне. Я очень хорошо его изучило в свое время.
— Нет! Предоставь мне тут решать.
Поднявшись, Никани картинно изогнуло свое тело. Когда стало ясно, что оолой собирается уходить, Лилит едва ли не испытала облегчение. Но вдруг, одним плавным и необычайно быстрым движением, Никани выбросило в ее сторону одну из своих чувственных рук, которой оплело ее вокруг шеи, несильно, но плотно, наподобие крепко завязанного чудного вида шарфа. Подобное происходило в прошлом множество раз, Лилит привыкла к этому и потому сейчас не испугалась. Ее первой реакцией была мысль успокоить Джозефа и раздражение от неожиданности выходки Никани.
Джозеф остался стоять неподвижно, как в землю вросший. Лилит находилась между ним и Никани.
— Все в порядке, — тихо сказала она Джозефу. — Просто оно хотело, чтобы ты увидел. Это все, что вам понадобится, чтобы установить контакт.
Джозеф стоял и переводил взгляд с чувственной руки Никани, обвившей шею Лилит, на его другую чувственную руку, свободную, потом опять на руку на шее Лилит, и все это молча. Не прошло и пяти секунд, как он поднял руку и протянул ее к руке Никани на шее Лилит. Рука задрожала, отдернулась назад, потом снова двинулась вперед. Помедлив всего какой-то миг, он прикоснулся к прохладной и твердой плоти чувственной руки. Пальцы Джозефа замерли на роговом кончике руки Никани, которая, неожиданно изогнувшись, петлей захватила его запястье.
Лилит оказалась свободной, она больше не была их посредником. По лбу напряженного как струна Джозефа катились капли пота, пальцы руки, кисть которой обхватывал конец чувственной руки Никани, несильно, так чтобы не вызвать боль, но и так чтобы Джозеф не вырвался, были скрючены как когти. Издав звук, который мог быть началом крика, Джозеф потерял сознание и рухнул на пол.
Лилит метнулась к упавшему, но Никани опередило ее — оно успело подхватить Джозефа налету. Тот не отреагировал никак. Он был в обмороке. Она не сказала ничего до тех пор, пока не уложила, вместе с Никани, Джозефа на кровать. Потом схватила Никани за плечи и рывком повернула его к себе.
— Зачем нужно было доводить его до такого состояния? — выкрикнула она. — Он прикоснулся к тебе — неужели это было недостаточно? Я отвечаю за благополучие этих людей? Почему ты не предоставил заниматься с ним мне?
— Ты слышала хотя бы об одном случае, — спросило ее оно, — чтобы человек в ясном уме, не под влиянием препаратов или подобного, прикоснулся к одному из нас в первый же день встречи? Кто-то дотрагивался до нас по чистой случайности в первый или во второй день, но никто из вас не проделывал это намеренно. Я говорило тебе, что он необычный экземпляр.
— Я хочу, чтобы вы оставили его в покое!
Никани расстегнуло куртку Джозефа и принялось стягивать ее с него.
— Я делаю это потому, что в вашей группе уже есть двое мужчин, которые настроены категорически против Джозефа и пытаются настроить против него и других. Один из мужчин считает Джозефа тем, что называется «пидор», другому не нравится разрез его глаз. На самом деле и того и другого раздражает то, что он подружился с тобой. Им не нравится, что у тебя есть друзья. Они предпочли бы, чтобы ты осталась в одиночестве. Твоему другу необходимо получить умение защищаться, и я сделаю это сейчас же.
Лилит испуганно выслушивала тираду Никани. Джозеф говорил, что опасность угрожает ей. Знал ли он о том, что и его благополучие находится под угрозой?
Освободив Джозефа от крутки, Никани прилегло с ним рядом. Обернув одну чувственную руку вокруг шеи Джозефа, а другую вокруг его талии, оно притянуло его безвольное тело ближе к себе.
— Ты специально лишило его сознания, или он упал в обморок сам? — спросила она и сразу же задумалась, почему это так ее интересует.
— Взяв его за кисть, я ввело ему снотворное. Но на самом деле он был близок к нервному срыву и вполне мог потерять сознание и сам. Таким образом я дал ему возможность, очнувшись, излить раздражение за то, что я усыпило его, одновременно избавив от стыда за то, что он мог продемонстрировать свою слабость у тебя на глазах.
Лилит кивнула.
— Благодарю тебя.
— Кто такой «пидор»? — спросило оно.
Она объяснила ему.
— Но он не относится к числу таких людей, и они знают это. Они знают, что он спит с тобой.
— Да, это так. Но у них так же есть подобные сомнения и на мой счет, я слышала.
— Никто из них не верит своим словам.
— И тем не менее.
— Веди их за собой, Лилит — только так ты сможешь быть им полезной. Помоги нам, потому что мы так же, как и ты, хотим, чтобы как можно больше из их числа вернулось обратно на Землю.
Она смотрела на Никани целую минуту, чувствуя на душе только страх и пустоту. В его голосе слышалась откровенность, хотя и не в этом сейчас было дело. Как она может стать лидером людей, которые видят в ней сообщника своих тюремщиков? На определенной ступени лидеру приходится доверять им свою жизнь. Но все, что до сих пор она делала у них на глазах, лишь подтверждало правоту ее слов, ставило под сомнение не только вероятность того, что эти люди захотят идти за ней, но и вообще их веру в то, что она является таким же, как они, человеком.
Она уселась по-турецки на пол и первую минуту просто смотрела в пустоту, но постепенно ее взгляд сосредоточился на кровати, где Никани держал в объятиях Джозефа. И тот и другой не двигались с места, хотя ее слух улавливал отчетливое дыхание Джозефа. Потом он протяжно и глубоко вздохнул. Неужели он приходит в себя? Значит, он уже получил
