магазин выходит – и все.
– А мать его?
– Что – мать?
– Она с тобой говорила потом?
– Нет. Как-то случая не было. Давай я еще мандану… Точно не будешь? Ну, давай, Циркуль, земля пухом. – Гуня опрокидывает в себя еще сто. -Не, мы потом так… Поздоровались с ней, разошлись. Потом кивки только. А потом я вообще отмораживаться стал. Типа, морду отворачивать, делать вид, что не заметил… А потом они вообще переехали. Знаешь что?
Гуня смеется. Он уже пьян.
– Я ведь эту историю вообще забыл. Реально, как будто не было ничего. Вчера вечером, уже когда Циркуль отъехал, стал вспоминать. И даже сейчас не уверен, это правда было или я выдумал все. Ладно, бывай.
Выходя из машины, Гуня шатается. Отъезжая, я бросаю взгляд в зеркало и вижу, как он прикладывается к бутылке.
Всякого говна насмотришься. Надо шкуру закалять. Мы, когда на улице работали, всякого навидались.
Вот, например – подходит к тебе один черт, конченый, сразу видно, и просит дать в долг. Ты его, конечно, посылаешь, говоришь – скузи, амиго, но только в бабки. Перец не быкует, не клянчит, кивает, типа, все понял, и отчаливает.
А когда он возвращается через десять минут, его руки и кофта запачканы кровью, начавшей чернеть на руках и под ободками ногтей, и он протягивает тебе деньги, а вдобавок – обручальное кольцо, часы и бесполезные кредитные карточки.
Крота в таких случаях хватает еще на шутки – ты бы зубы золотые притащил, говорит он.
А утром ты узнаешь, что порезали парня из соседнего дома, когда он возвращался домой после корпоративки подвыпивший и поэтому оставивший машину на стоянке у офиса. Вот тебе и польза пеших прогулок, пошутил бы Крот. А ты, возможно, этого парня знал и даже завидовал ему, потому что он пытался по-другому строить свою жизнь.
Но в целом это бизнес. Со своими рутиной, буднями. С кем-то из клиентов завязываются человеческие отношения, с кем-то нет. Иногда все надоедает, хочется отдохнуть. Но пока я не могу себе этого позволить.
Я работаю над документами, когда мне звонят с ресепшн и сообщают, что приехал Денис.
Я спускаюсь и по взгляду охранника понимаю: что-то не так. Хотя на стоянке достаточно места, Денис умудряется вписать тачку в парковку так, чтобы оцарапать обе соседних машины.
Увидев меня, Денис хохочет и виснет на моих плечах, оглушая криком:
– Пуля, здорово! Пойдем бухнем!
Выпив, Денис становится сентиментальным. Полчаса он шутит, веселится и радуется, изображая душу компании, а в следующие полчаса давит всех вокруг депрессией и ипохондрией. Смена настроений происходит, когда он видит Таю.
Мне она не очень нравится. Она из тех людей, в полуметре от которых начинают падать мухи – настолько тяжелая вокруг атмосфера. Она сидит каждый раз на одном и том же месте, а в полуметре за ее плечом всегда маячит охранник. Раньше она выбиралась в «Гетто» еженедельно, теперь, после отъезда Маши, или это случайно так совпало – каждый день.
Увидев Таю, Денис прикладывает палец к губам и, комично кривляясь, обходит ее со спины. Подмигнув охраннику, Денис вдруг истошно орет в ухо Тае какую-то английскую белиберду так, что дергается даже бармен за стойкой. Что уж говорить про бедную Таю, которая застыла, прижав руку к сердцу и побледнев до состояния трупа.
– Де… Денис… – Слов не слышно, они, скорее, угадываются по движению ее губ.
– Тая! Милая моя девочка! Что ты сидишь здесь? Чего ты здесь высиживаешь? Чего ты ко мне привязалась, что ты ходишь за мной все время? – с улыбкой бросает Денис.
– Я… я просто…
– Просто – что?
– Просто пришла.
– А теперь просто – иди!
Раньше, когда я боксировал, я всегда понимал по лицу противника – достиг цели твой удар или нет. Глядя сейчас на Таю, я понял, что удар своей цели достиг. А Денис, словно ему мало, обхватывает Таю за шею, трется своим носом об ее и издевательски целует в щечку.
Охранник дергается, но на его месте я бы не нашел формального повода вмешаться. Видимо, мы совпадаем во мнениях – охранник успокаивается. А Тая смотрит вслед уходящему Денису, и в ее взгляде – любовь и прощение, встречающиеся только на дешевых иконах, продающихся в православной лавке у железнодорожного вокзала.
– Что ты ей сказал такого?
– А ерунду какую-то… Get into the ring, motherfuckers, and I’ll kick your bitchy little ass! Guns’n’Roses, с детства засело.
– Чего ты с ней так?
– Задолбала. Ты думаешь, она обиделась? Да она не умеет! Ей ссышь в глаза… Скажи, пусть текилы принесут.
