электроникой.
Мы ввалились в студию, обильно заваленную аппаратурой. Повсюду змеились черные провода, и запнуться о любой из них наверняка означало повалить что-нибудь важное. «Хумай» в полном составе восседал прямо на полу, вокруг зеленой тряпки, и лампа вполнакала освещала гору элитного пойла, конфеты, огрызки и одноразовую посуду. Знакомая картина благотворно повлияла на музыканта у меня в мозгах, и он робко принялся толкаться наружу. Во всяком случае, имена соратников и девиц забрезжили в сознании.
А дев, кстати, тут толклось немеряно, штук десять, и все были полуголые. Некоторые вообще без трусов, только блестками облепленные.
– У! – обрадовались парни. – Ты где пропадал, Танк? А это кто с тобой?
– Кажется, это его новая девушка, – хмуро заметила единственная здесь женщина, прикинутая согласно требованиям шариата. Ну, или почти согласно. Возрастом она раза в полтора превосходила любого из присутствовавших на «репетиции».
– Дилпазир? – выскочило мне на язык.
– Узнал, – притворно удивилась она и встала, пошатнувшись. И вдруг заорала что есть сил: – Как ты посмел?!
От неожиданности я сел перед тряпкой на освободившееся место, и неведомый друг сунул мне в руку стаканчик с пахучим пойлом типа коньяка. Так и не поняв, что это за влага, я протолкнул ее в пищевод и в смятении уставился на менеджера. После звонкого вопля он утратила часть мощи и подкрепилась киви, каковой фруктец и сунула в рот вместе с волосатой шкуркой.
Девчонка, что домчала меня до «Барбада», присела тут же на коленки и вцепилась мне в локоть. Пир разгорелся с новой силой, и все это время из невидимых колонок громыхал навязчивый музон «Хумая». И как их еще не тошнит от собственных поделок? Стоп! А ведь в них звучит и мой танбур… В общем, не такая уж плохая музыка, шайтан ее забери. Хотя все равно дерьмо.
– Тебя как зовут, девочка?
Одна из танцовщиц, валявшаяся в полуметре от меня, уставилась на байкершу сочувственным взором.
– Да, как? – ляпнул я-1.
– Энже! – Она в ужасе уставилась на меня.
– Пить будешь?
– Папа запрещает. Мне, наверное, лучше уйти…
Оказалось, что нашу краткую беседу слышат почти все, и повальный хохот был ответом на реплику девки.
– Что же ты вся такая кожаная? – подхватила очередная голая подруга. – А лет тебе сколько? Наверняка не больше восемнадцати!
– Мне шестнадцать, – задрав нос, заявила Энже. – А кожаная, потому что на байке так удобнее ездить…
Несмотря на безумный фон, стало слышно, какая установилась «речевая» тишина. Даже дева, которая до это непрерывно хохотала, будто облопалась шафраном, примолкла с осовелым видом.
– Это уже слишком, – прошипела Дилпазир, подняла подбородок и брови, цокнула языком и в прострации повалилась на спину.
Comments on this: 13
Ева_Летова: А я была на концерте «Хумая»! Когда еще клуб в соседнем квартале работал, а они были не такие известные, как теперь. Вот только не помню, кто у них там играл… Но тебя в первом ряду не было, по-моему. Может, где-то на заднем плане лабал? На каком инструменте?
Cactus: Попсовый трэш не перевариваю. И чего от него девчонки тащатся? По мне так вам надо кеманчу с рубабом вообще выкинуть, а добавить нормальную инфра-гитару. Вообще басов не хватает вашему «Хумаю», визг сплошной.
Ахмед: «Хумай» – одна из тех малочисленных групп, которые с уважением относятся к традициям предков и применяют народные инструменты. Увы, недостаточно. Однако коллектив это богоугодный. Должен заметить, что я с недоверием воспринял информацию о пьяном разгуле, царившем на репетиции! Скажу прямо: не верю! Достаточно ознакомиться с творчеством музыкантов, чтобы со мной согласиться. Ибо сказано в 108-й суре: «Ведь ненавистник твой – он куцый». Так вот, Танк, вы куцый, если показали вашу выдуманную больным мозгом «репетицию» такими грязными красками!
Танк: Жанли, я уже не состою в этом музыкальном коллективе, меня отчислили. Пришлось вернуться к привычному ремеслу рафинада :). Играл я в основном на чанге – это струнный ударный инструмент, если не знали. И еще пел несколько вещей, что сам сочинил. Словом, роль моя в коллективе была не так велика, как полагали безбашенные фанатки – да ведь им все равно, лишь бы парень на сцене дергался.
Ева_Летова: А за что тебя выгнали? Надо было сразу рассказать.
Танк: Дилпазир мне уже давно замену подбирала. Тут сразу несколько факторов роль сыграли. Первый, естественно, тот, что я с малолеткой притащился, а в группе жесткое правило – трахать только совершеннолетних, чтобы с законом не конфликтовать. Им ведь не втолкуешь, что Энже меня только подвезла. Точнее, менеджеру это было бесполезно объяснять, ребята мне даже сочувствовали… Из «Хумая» каждый год кто-то уходит, всегда со скандалом, чтобы интерес к группе подогреть. В этом году настал мой черед :). Представляю, какая сейчас в альтернативной реальности развернулась кампания травли бедняги Кулешова – может, даже к суду привлекут, если Энже решит не рассказывать правду, а погонится за скандальной известностью.
Ева_Летова: А как та девка в караван-сарае, она забеременела?
Танк: Ну ты и спросила… Таська, я там был ни при чем, клянусь!
Ева_Летова: Действительно так важно, что о тебе подумают?
Танк: Уже не знаю. Ничего не знаю. У меня такое чувство, будто мы с тобой случайно встретились на лесной поляне, ночью, рядом с костром – я разжег его, а ты вышла к огню и присела рядом. И что находится за пределами светлого круга, неизвестно, только время от времени слышны хруст веток и вздохи – а кто там, в ночи, чем занимается, интересны ли мы ему? И в каком качестве? Есть ли там еще костры, на которых путники любовно или, напротив, торопливо готовят свои блюда-записи, кто пахучие, кто пресные, кто острые?
Ева_Летова: Поэт, блин.
Тася: Позвони, когда сможешь.
Ева_Летова: «Деяния мудрого не лишены мудрости». Это не про тебя, Танк :).
Оставь их, пусть они едят, наслаждаются, и надежда их отвлекает. Потом они узнают.
Это было еще в школе, в последнем классе. Как водится, учились мы отдельно от девчонок – то есть здание у нас было одно, а вот классы формировались по «половому признаку». Не знаю, о чем думали шишки в министерстве образования. Сеть вполне позволяет напрочь отделить одну группу учеников от другой, чтобы девки с парнями никогда вообще не встречались, но в нашей школе было позволено многое.
В перерывах между уроками нам разрешалось гулять в парке, и мы с ребятами порой прятались в кустах, чтобы подглядеть за открытыми физиономиями девиц. А когда они приподнимали платье, чтобы переступить через «живописную» павшую ветку… Это было волнующее зрелище – лодыжка в тонкой штанине и узкая туфелька.
Да уж, теперь-то я понимаю, как туго нам приходилось. Поместили бы в современную школу, так по открытым каналам связи всякого бы насмотрелся. И девок в мини, и всего прочего. Но предки выбрали суннитскую дешевизну. Мало того, запихнули меня заодно и в музыкальное отделение при той же школе – реальное! Там обучали игре на «народных» инструментах. Разные ушшаки и макамы до сих пор помню, кус эмык.
Когда папаша привел меня туда (половину фарсанга отмахали), мне дали ознакомиться со всеми инструментами, чтобы я сделал выбор по душе. Рядом с вытертой дощатой сценой, низкой как топчан на
