или восемь, – пожал я плечами, – ну и что?» Клуппер же промолчал. «Ну, – протянула она, – твоя учеба – это все равно что работа, стипендия, наверное, раза в два больше, чем доход от торговли товарами бытовой магии». – «Ну, этого я не знаю, – сказал я, – мне не сообщили. Может, и меньше». – «Мы идем наконец купаться или нет?» – встрял Клуппер. «Мы же еще в комнате Мегги не были!» – ответила Динника. Она первая вошла, и вдруг я чуть не поседел в одночасье – как бросится мне на шею (я едва не выпал в коридор)! И прямо в ухо взвизгнула, так что я даже оглох на минутку. Я только Зублин хвост успел заметить, исчезающий под шкафом, – видно, он как раз посреди комнаты разминался, когда мы в комнату завалились. «Крысы!» – заверещала на весь дом. Да что такого – Зубля обыкновенный крыс, довольно чистый (я все- таки иногда протираю ему морду и лапы мокрой тряпкой, правда, без мыла, иначе он может вообще никогда не вернуться), никого не кусает. Зачем так орать? Я так и знал, что этим дело закончится, и придется мне рассказывать про дрессировку. Признать, что зверьки разгуливают по нашему дому как по своему собственному, было бы мне не слишком приятно. Вот я и сказал, что это была моя ручная крыса Зубля мужского пола, дрессированный, что он умеет делать все, что и собаки в цирке, даже ходить на задних лапах, и спит под кроватью, в коробке. Они мне поначалу не верили, и пришлось показать коробку и кольцо, и дырку в стене, завешенную куском ткани. Клуппер этак скептически усмехался, а Динника сперва смотрела на меня как на сумасшедшего, а потом вдруг сказала: «Ты мне покажешь его трюки?» Но, по-моему, она сказала это как-то не слишком искренне. Наверное, решила, что с ее стороны это будет вежливо, а может быть, хотела загладить впечатление от своих громких криков. Я попросил их никому не рассказывать про мою ручную крысу, а то если отец узнает – не только меня изругает, но и намертво законопатит дыру, так что ее заново не прогрызет и целая толпа крыс. Короче, выпили мы по стакану теплой воды и пошли купаться. Велик был соблазн прямо под окнами в воду плюхнуться, но у нас тут дно не очень чистое, и сточная труба совсем недалеко, так что удовольствия на самом деле было бы мало. В общем, дальше ничего интересного не случилось, проторчали на пляже кучу времени. А под вечер Клуппер захотел Диннику домой проводить, но она сказала: «Тебе же не по пути! Пусть меня Мегги проводит, а ты не беспокойся». Действительно, ему ближе было бы тут же через мост перейти, а дальше по левому берегу Хеттики – и дома. Видно было, что Клупперу ее предложение очень не понравилось, да что было делать? Скрипнул зубами и согласился. И мы пошли к ней, а по дороге, когда мы уже на Театральной были, она мне и говорит: «Клуппер очень страдает от того, что не смог пройти по конкурсу, говорит, что через год еще раз будет пробовать. И мыть посуду ему жуть как надоело, он мне признавался». – «Ну и что? – говорю я. – Кто-то же должен этим заниматься». – «У него уже пятна на руках стали появляться». – «К чему ты клонишь? – спросил я. – Хочешь, чтобы я уступил ему свое место стажера?» Она засмеялась и взяла меня под руку, и шла потом так, будто у нее ноги подкашиваются. Признаюсь, мне это было приятно, хоть я до этого и устал нырять и плескаться. «Твой отец ведь в судебной охране работает, верно?» Я все еще не мог понять, чего она хочет. «А что, Клуппер нарушил закон? – спрашиваю. – Украл пустую склянку? Его нужно арестовать?» Тут уж она просто в голос захохотала и повисла на мне, как пальто на вешалке, так что я даже зашатался от натуги. «Да нет же, что за нелепые у тебя мысли! Клупперу нужна нормальная работа, чтобы он не рисковал своим здоровьем». Тут только до меня дошло, что она подыскивает ему солидное занятие. «Ты думаешь, у него нет совсем никаких шансов?» – говорю. «На что?» – удивилась она. «На то, чтобы стать продолжателем дела твоего отца. По-моему, он мечтает именно об этом». В это время мы уже к ее дому подходили, и она отняла у меня свою руку и отступила на шаг в сторону, и как-то непонятно на меня взглянула, но я все-таки подумал, что зря про ее отца ляпнул. Хотя, в общем, ничего особенного, обычная фраза. «Вот смотрю я на тебя, Мегги, – сказала она укоризненно, – и думаю: глупый ты или жестокий? Но злиться на тебя я все равно не стану, не дождешься. До свиданья!» И ушла в дом, а я остался стоять с разинутым ртом посреди улицы. Такая вот вышла прогулка.
23 июня. За последнюю неделю они еще пару раз за мной заходили, чтобы купаться, но Диннику я больше не провожал. Она стала какая-то прохладная и малоразговорчивая, Клуппера с собой приглашала, а он и рад. И еще я три раза ходил к Буззу в театр. Он страшно недоволен, что труппа уехала без него, хотя директор ему обещал подумать над тем, чтобы включить его в состав отъезжающих. Вместо этого оставили его подновлять прошлогодние декорации и рисовать несколько новых, к осенней премьере. «Если бы мне дали позволение хотя бы на неделю раньше, я бы точно поехал! Он бы не отвертелся!» – горячился Бузз. «Клуппер работу ищет», – сказал я. Но он нисколько не задумался над этой проблемой, а продолжал мрачно рассматривать обветшалую декорацию, которую ему поручили подновить.
25 июня. Отец сегодня пришел довольно рано и почти трезвый, что с ним после отъезда мамы и до самой осени случается очень редко. Он уже собрался завалиться спать, как я к нему подъехал с вопросом про искания Клуппера. Он посмотрел на меня тупо, подумал несколько минут и говорит: «А что? Пусть к нам на курсы поступает. В июле будет новый набор. Он крепкий парень?» Я подумал и вспомнил наши прошлогодние приключения в древнем карьере, когда он храбро напал на деревенских обидчиков. «Может, он и не слишком крепкий, зато смелый, – говорю. – Один двоих не боится!» – «Тоже неплохо. Пусть в тюрьму приходит где-нибудь в начале июля, подойдет к начальнику охраны. И скажет при входе, что это я дал ему рекомендацию, чтобы не сразу выгнали. А я начальнику сообщу, пусть посмотрит на парня». Так я и выполнил Динникову просьбу, осталось только изложить ей результат моих усилий. Я так думаю, что Клуппер от меня совета не примет, пусть она сама с ним разбирается. Только бы отец не забыл про свое обещание.
26 июня. Вернулся только что от Динники, сообщил ей про свой разговор с отцом. «А когда точно туда надо сходить? – спросила она. – И почему именно в тюрьму, разве курсы там организованы?» Но я ничего толком не смог ей пояснить, потому как и сам не знаю. Передал только отцовы слова по поводу рекомендации, и все.
28 июня. Погода сегодня пасмурная, но дождь не идет, и я от нечего делать заглянул в театр. Наггульн, похоже, еще спал у себя в каморке, а Бузз уже куда-то собрался уходить: складывал свои кисти, бумагу и раздвижной мольберт в специальный чемоданчик. «Куда это ты намылился? – спрашиваю. – Зарисовки с натуры делать?» – «Точно, – говорит, – а то я тут закис. Пойдешь со мной?» Отчего же было не пойти? И мы отправились на его любимое место, на полуразрушенную стену возле Восточных ворот. Оттуда в солнечные дни открывается отличная панорама разноцветного поселка для знати (того, что стоит по горнской дороге) и леса. Именно дома здесь и привлекают Бузза, потому как покрашены в такие странные цвета, что Бузз кучу времени смешивает палитру, прежде чем найдет нужную комбинацию. И видно их при этом хорошо, поскольку стена хоть и разрушилась, но не до конца, и все еще высокая. Но вид на город ему тоже нравится, особенно утром в солнечный день, когда от императорского дворца отражаются солнечные лучи и лупят прямо в глаз. Будто второе солнце! В общем, там хорошее место, только Бузз рисовал его уже десятки раз. И все равно постоянно находит что-то новое. Но сегодня солнце подкачало, а в пасмурную погоду он там мало бывал, вот, видимо, и решил наверстывать. Выходя из театра, он приладил на заднюю дверь фальшивый навесной замок (дернешь дверь, он и отвалится). Когда мы взобрались-таки на эту стену – а кирпичи там буквально выпрыгивают из-под ног, надо очень внимательно карабкаться – то картина перед нами открылась удивительная, даже я проникся, хоть и не художник. Из-за низких туч видно совсем недалеко, и лес выглядит как смутная темно-зеленая полоса. По-моему, где-то там, над ним, даже шел дождь. Но я не стану тут ничего расписывать, потому что уверен – у Бузза на его полотне получится гораздо лучше. И вот он стал рисовать, а я пошел прогуляться по стене, и вдруг вижу – прямо у меня под ногами по тропинке Бюшша взбирается! Я так на нее засмотрелся, что чуть не свалился. Как только у нее сил хватило, все-таки она довольно толстая девушка. И сильная, наверное, как древний слон из учебника природы. Встала перед последним уступом и говорит: «Ну что уставился, дай руку, помоги залезть». Как я через нее не кувыркнулся, когда она меня за руку дернула, уж и не знаю, только я потом минут пять отдышаться не мог, а она ничего, резво так поскакала в сторону Бузза. Я за ней не пошел, все-таки надо было дать им время для приветствий. Как оказалось, напрасно я поделикатничал, к тому же отвернулся и смотрел с высоты на серый город, ничего больше не замечая. Я почему-то вспомнил, что где-то здесь должен находиться дом кровожадного мага, приходившего к нам на урок (об этом мне Клуппер сообщил, а в связи с чем – не помню). Не прошло и минуты, как до меня донеслись визгливые выкрики Бюшши. Смотрю, а у них уже чуть
