Они всем были знакомы. Как я в первую секунду не узнала Олега Газманова и Машу Распутину, которая была так рада всему тому, что здесь увидела, что уголки ее большущего рта тут же спрятались где-то за ушами?
Из парилки, откуда я недавно вышла, только сейчас вывалилась основная группа. Я увидела Верочку, она была вполне в сознании, раскраснелась, отдувалась, но была весела и довольна.
Я окончательно решила покинуть это гостеприимное место. Еще я подумала в этот момент, что поминать Варана всуе с только что пристававшим ко мне парнем было хоть и полезно, но может привести к нехорошим последствиям. Варан был среди группы попарившихся. Он оглядывался по сторонам, видимо кого-то выискивая.
Граф был все еще занят именинником. Я поняла, что дальше тянуть нельзя и тихонько двинулась к раздевалке.
В раздевалке никого не было. Я прикрыла за собой дверь и направилась в душевую кабинку, одну из тех, что располагались вдоль стены. Вдруг позади меня скрипнула дверь. Я оглянулась: это был Варан. У него на лице застыла хищненькая улыбочка, которая ясно дала мне понять, что я вляпалась в неприятности.
Варан был голый по пояс, простыня обертывалась вокруг его чресел, он шел расхлябанной, уверенной походочкой, а главное, в глазах его не было пьяной остекленелости, а еще хуже — плескалась насмешливая воля. Варан явно хотел меня здесь изнасиловать.
— Артем Матвеевич, — непринужденно сказала я, сама поразившись, откуда выплыли его имя и отчество. — Артем Матвеевич, где же вы запропастились? Я хотела душ принять, но раз вы здесь, давайте пока поплаваем в бассейне. А то вся липкая какая-то!..
Варан, не меняя свою подлую улыбочку, подошел, взял меня за плечо ужасно сильной рукой (я почувствовала, попытавшись сделать шаг назад) и сказал:
— А мне нравятся липкие и жаркие рыбки.
— Ну что вам стоит, — захихикала я, чувствуя, что мне и страшно, и противно, — давайте окунемся в бассейн, а то у меня сил не будет ни на что. А когда у меня нет сил, то и другим со мной не интересно.
В глазах его наконец-то что-то мигнуло. Он был настолько уверен в себе, что, вероятно, мог позволить отпустить поводок. Чуть-чуть. Обняв меня за плечи, он двинулся к выходу:
— И то, пойдем поплаваем. Поплаваем и попляшем…
Вся толпа уже успела сгрудиться вокруг певчих гостей. Со стороны все это напоминало полуголых репинских казаков, пишущих письмо турецкому султану. Сейчас письмо никто никому не писал, зато на лицах присутствующих была такая же экспрессия: застывший восторг, открытые в смехе рты, руки с бокалами и стаканами, тянувшиеся к источнику удовольствия…
Ведомая твердой рукой Варана прямо к бассейну, я непринужденно оглядывалась кругом и видела, что праздник достиг того своеобразного пика, когда никто уже не обращает внимания на приличия, да и вообще на соседей. По лавкам видны были уснувшие, кое-кто успел наблевать, неприметные уборщики в белых халатах уничтожали основные очаги безобразия, музыка орала, бодрствующие кричали, в дальнем углу группа голых парней в синих наколках по всему телу устроили игрища с голыми девками… Если сейчас Варан опрокинет меня прямо здесь или на какой-нибудь из этих каменных скамеек, на помощь рассчитывать не придется.
Вместе со страхом во мне нарастала злость. Я была готова в крайнем случае вцепиться ногтями Варану в глаза, а там будь что будет. В бассейне плавали редкие головы, скорее не плавали, а качались, словно поплавки у уснувшего рыболова. Уже возле кромки воды я оглянулась через плечо, отчаянно пытаясь обнаружить Графа: на что я надеялась, не знаю, но мне казалось, что он должен прийти мне на помощь, что он обязан!..
А Варан был весел, доволен, сыт и предвкушал иного рода насыщение. Его еще не старое, но уже потрепанное в тюремных испытаниях лицо сияло. Видя мою покорность, он ослабил хватку своей железной клешни, сжимавшей мое плечо. Я неторопливо стащила с себя простыню, его глаза сорвали с меня купальник, весело и восхищенно округлились… И в этот момент я спиной прыгнула в воду.
Реакция Варана была звериная: уже в воде я почувствовала прикосновение его руки к моей ноге, ноготь царапнул… он прыгнул следом и попытался схватить меня и в воде. Может быть, он все это хотел в воде проделать?!. Я нырнула глубже, вильнула в сторону, еще раз, выскочила на поверхность, словно торпеда… Варан, словно волчок, крутился в воде метрах в трех, искал меня.
— Ты!.. — крикнул он. — А ну!..
Я вновь погрузилась и под водой быстро поплыла к дальнему краю бассейна. В воде мои страхи почти исчезли, вода была моей стихией, и я была готова продержаться здесь до спасения. Сейчас я почувствовала, что спасение рядом, ничего со мной произойти не сможет, почувствовала, что весь этот дикий гон, участницей которого я внезапно стала, настолько глуп, смешон! Словно я вновь оказалась в подростковом летнем лагере, где гормональный перебор хоть и взвинчивал страсти, но за спиной всегда стояла спасительная помощь воспитателей и дирекции…
Моя рука с размаху ударилась о кафельную стенку, я рванулась вверх, наполовину вырвалась из воды, уперлась руками в борт бассейна и только тогда, готовая в любую секунду выскочить и бежать, оглянулась. Варан и не думал плыть за мной. Вернее, он до сего момента и не знал, куда я поплыву; держался рукой за бортик бассейна совсем недалеко оттого места, где мы начали свое плавание, и напряженно выискивал меня по поверхности воды. Сейчас, увидев меня, он махнул мне рукой и крикнул, наверное, что-то угрожающее или повелительное, — разобрать было трудно. Не обращая на него внимание, я подтянулась, выпросталась на кафельный бортик, вскочила на ноги и рванула прочь.
Далеко я не убежала: я тут же врезалась в чью-то грудь, и сильные руки крепко схватили меня. В ужасе я подняла голову!.. Меня держал улыбающийся Граф, и сразу мне стало спокойно, ужас мой действительно стал казаться подростковым, девичьим, я вспомнила, что стою здесь мокрая, а у него костюм… хоть и без галстука и пиджака.
— Глупо как, — задыхаясь, сказала я и попыталась отстраниться, — ваш Варан меня, наверное, за проститутку принял.
В темных, нежно светившихся глазах его мигнуло нечто твердое, и в улыбке что-то едва уловимо изменилось: она словно бы застыла. Я вновь попыталась высвободиться из его объятий, я и так уже успела его всего намочить, но он не только не пустил меня, но и сам не сдвинулся с места. Он смотрел поверх моей головы. Я тоже повернула туда голову: к нам уже подходил смеющийся Варан.
— Попалась рыбка! — издали крикнул он.
Я вновь попыталась вырваться, но внезапно почувствовала, что руки Графа, может быть, даже сильнее, чем у Варана. Дождавшись, пока тот подойдет ближе, Граф укоризненно произнес:
— Что же это ты… Артем Матвеич, мою подружку пугаешь? Я велел ей ждать меня здесь, прихожу, и что же я нахожу: моя женщина перепугана до смерти, а дорогой гость Артем Матвеич забыл про своего старого корефана Аладдина. Пойдем лучше выпьем за нашу долгую дружбу, а она пусть себе идет. Я тебе лучше других представлю… не таких пугливых.
— А что же ты раньше не сказал, дорогой хозяин Юрий Андреич, что эта сирена — твоя хабала? Я бы не тралил ее попусту, зачем мне это?
Глаза его зло сузились, и мне вновь стало страшно. Но потом я почувствовала, что Граф, хоть и напряжен, но сильно не встревожен. Не знаю, почему это я решила, может быть, ощущала по руке, продолжавшей обнимать меня? Не знаю… Граф хотел что-то сказать, но Варан, резко дернув ладонью, остановил его:
— Ша! Забыто!
Он, почти отодвинув нас плечом, сделал шаг по направлению к основной группе, где был и сенатор Аладдин и певцы. В последний момент, приостановившись, он ткнул меня в плечо железным пальцем:
— А ты следующий раз масть держать умей… чтобы все чин-чинарем было.
Мы смотрели, как он уходит прочь: спокойно, твердо. Потом Граф подтолкнул меня:
— Пошли переоденешься. Лучше я тебя провожу… от греха. Нехорошо получилось, ну да ладно, сочтемся.
В сопровождении Графа я вернулась в женскую раздевалку. Там все еще никого не было. Граф не вышел, пока я переодевалась, просто сидел, отвернувшись. Я совершенно не боялась, что он оглянется: Графу я почему-то доверяла полностью.
