вашему желанию».
Мистер Каутс, как и Эмма, не упоминал графа Чарда, хотя Эмма постоянно думала о нем и просыпалась по ночам со слезами на глазах. Она никогда ни с кем не говорила о графе. Миссис Гор понятия не имела, что граф Чард — Доминик Хастингс, которого Эмма когда-то отвергла, ©на полагала, что отношения Эммы с Чардом были такими, как и принято между скромной служанкой и знатным хозяином, а Эмма не опровергала ее убеждение.
Новая жизнь. Вот что она должна создать для себя. Как и предполагала миссис Гор, Эмма сдалась на уговоры леди Фонтэн и согласилась, чтобы тетя снова ввела ее в высшее общество. В конце концов, кроме милорда и Гардинера, ее прежние хозяева были относительно скромными людьми, и вряд ли она встретит их в высшем свете. Эмма Ло-уренс должна умереть и лежать в могиле.
«Мисс Линкольн — очаровательное создание! — таков был вердикт, вынесенный высшим светом. — Кто бы мог подумать, что она так преобразится? Как же повезет мужчине, который сможет завоевать ее».
Общество не подозревало, что Эмма не хочет быть завоеванной никем. Она твердо знала, что ее сердце безвозвратно отдано милорду. Если она не может выйти замуж за него, она ни за кого не выйдет.
— Я собираюсь стать властной старой девой, влюбленной в своих мопсов и осуждающей поведение молодежи, — сказала она тете Фонтэн.
— Никогда не повторяй этого, дорогая, — взмолилась тетя, но, заметив насмешливое выражение лица племянницы, поняла, что не стоит воспринимать ее слова слишком серьезно. — О, я вижу, что ты шутишь. Ты, безусловно, выйдешь замуж. Ты должна выбрать лучшего среди тех, кто будет осаждать тебя.
Поклонники действительно осаждали Эмму, но она поровну распределяла свое внимание. Она не могла забыть, что все эти знатные мужчины и женщины, сейчас раболепствующие перед ней из-за огромного состояния, игнорировали ее в годы бедствий.
Ничем не обнаруживая свое истинное мнение об окружающиех, она использовала свое обаяние, чтобы держать поклонников на расстоянии, и ее милая сдержанность заслужила одобрение света. Эмма пользовалась таким уважением, что великосветская леди Каупер, замужняя сестра Вильяма Лэма и хозяйка самого престижного лондонского салона, покровительствовала ей и постоянно приглашала в Гайд-Парк в своем экипаже, представляла всем известным людям и обсуждала с нею все политические темы — от попытки Наполеона вновь завоевать Европу до влияния возможной его победы на политику британского правительства.
Впоследствии Эмма вспоминала, что блеск этого лондонского сезона был омрачен невысказанным страхом, вызванным бегством Наполеона с Эльбы. Сыновья, отцы или братья во многих аристократических семействах служили в армии, которой приходилось сражаться против Наполеона.
Как-то раз, когда они выезжали из Гайд-Парка, устав от обмена поклонами, леди Каупер сказала Эмме:
— Моя дорогая мисс Линкольн, поскольку очень многие уехали на континент, я надеюсь на ваше и леди Фонтэн участие во всех событиях сезона, которые без вас будут не так блестящи. Ожидаю вас обеих на моем завтрашнем балу.
Бесполезно объяснять, что она устала от балов, обедов, ужинов и увеселительных прогулок. Эмма знала, что все ее возражения будут опровергнуты самым очаровательным образом. Кроме того, Эмма понимала: она — главная сенсация сезона и потому леди Каупер так любезна с ней. Дружба с Эммой подчеркивала непоколебимость высокого общественного положения леди Каупер.
— Конечно, мы приедем, рассчитывайте на нас, — воскликнула тетя Фонтэн прежде, чем Эмма успела ответить. — Мы не желаем пропускать такое важное событие.
— Договорились, — улыбнулась довольная леди Каупер.
— О тетя... — упрекнула Эмма, когда экипаж леди Каупер привез их в Челси. — Я так мечтала о тихом домашнем вечере. У меня их было так мало в последнее время.
— Ерунда. — Тетя оставалась тверда. — У тебя было слишком много тихих домашних вечеров в последние годы. Ты заслуживаешь столько же веселых. И потом, кто знает? Может, завтра вечером ты встретишь того единственного мужчину, который заставит тебя забыть смешное желание оставаться всю жизнь старой девой.
— О, я в этом сомневаюсь, — сухо возразила Эмма. — Я сомневаюсь в том, что он существует, а если существует, то вряд ли будет завтра на балу леди Каупер.
Эти слова она вспомнит завтра. Вскоре после того, как в сопровождении дяди и тети она поднялась по лестнице лондонского особняка Кауперов и вошла в сверкающие залы, дворецкий объявил имя последнего гостя: «Граф Чард».
Глава четырнадцатая
Милорд приехал на бал леди Каупер против своей воли. Проведя в Лондоне целый месяц и выполнив первое поручение сэра Томаса — рекламу революционного изобретения Стефенсона, он до сих пор не выполнил второе.
Ему не раз пришлось выслушать странную историю о том, как мисс Эмилия Линкольн вернула свое богатство, и он знал, что теперь она живет в Челси, но не мог заставить себя нанести ей визит* и передать благодарность и наилучшие пожелания сэра Томаса. Воспоминания об Эмме только усиливали нежелание встречаться с непривлекательной молодой женщиной, когда-то отвергнувшей его, хотя Петершэм, чьему мнению он, впрочем, никогда не доверял, расписывал ее неординарную красоту.
Неординарная красота! Неужели так можно отозваться о заикающейся толстой девице, которую он когда-то знал? Милорд выразил сомнения насчет ее внешности, и Петер-шэм рассмеялся и сказал: «Бросьте, Чард, доверьтесь хоть немного моей способности оценить красоту... даже если красота мисс Линкольн несколько необычна».
— Я знал ее раньше, — скованно произнес милорд, — и тогда она точно была некрасива.
— О да, — растягивая слова, ответил Пе-тершэм. — Делали ей предложение до того, как ее отец разорился, не так ли? И она вам отказала, насколько я помню. Очевидно, ее отказ повлиял на ваше мнение. Никому не понравится услышать слово «нет» от богатой наследницы. Почему бы вам не попробовать еще раз? Может, теперь вам больше повезет?
— Боже сохрани! — воскликнул милорд и переменил тему разговора. Он совершенно не желал обсуждать Эмилию Линкольн, а тем более встречаться с ней, но его обязывало обещание, данное Лидделу. Может, отделаться письмом? Долг и честь ответили: нет. Он дал слово, черт побери.
Даже леди Каупер, не подурневшая с годами, не упустила случая упомянуть имя мисс Линкольн. Ведь она главная сенсация сезона!
— Мой дорогой Чард, какая удача! Вы снова с нами. И как прекрасно, что вы почтили своим присутствием мой маленький праздник. Я слышала, что вы приехали в Лондон как посланник сэра Томаса Лиддела. Поздравляю вас с замечательным выбором друга. Сэр Томас — самый здравомыслящий человек из всех живущих на земле. — Переводя дух, леди Каупер похлопала Чарда веером и лукаво улыбнулась. — И мисс Линкольн здесь. Вы сможете помириться с ней. Она прекрасна.
Милорду оставалось только предположить, что леди Каупер, как и Петершэм, сошла с ума. Мисс Линкольн прекрасна! Он поклонился и несколько натянуто улыбнулся.
— Я обязательно найду возможность поговорить с ней, мадам. Сэр Томас Лиддел просил меня передать ей его признательность. Вернув состояние, она вошла в синдикат, финансирующий железнодорожный проект.
— Какое великодушие. — Леди Каупер улыбнулась, продолжая похлопывать его веером и думая, что Чард очень изменился, но его мужественность еще привлекательнее былого юношеского очарования. — Она очень предприимчива, как и вы, Чард. Я просто должна представить вас ей. У вас много общих интересов. Правда, не могу припомнить, чтобы вы увлекались промышленностью и инвестициями, когда встречались в юности.
Милорд поклонился.
— Вы правы, мадам, но времена меняются, и мы вместе с ними.
— О, вы изменились, Чард, и, как мне кажется, к лучшему, — заметила леди Каупер, прославившаяся своей не очень благоразумной откровенностью. — Я настаиваю на том, чтобы вы нашли мисс Линкольн. Если вам это не удастся в такой толпе, я сочту своим долгом устроить вашу встречу. Она очаровательна.
