Эдуардо улыбнулся.
– Потому что он все еще на Кубе, мама. Он решил там остаться.
Инес Мендес опять издала вопль:
– Остаться на Кубе? Но почему же? А почему он не вернулся домой, в лоно семьи?
Эдуардо привлек мать к себе, положил ее голову себе на плечо и ласково погладил по волосам.
– Потому что он патриот, мама, и потому что он нужен Кубе. Там много дел, там нужно создать новое правительство. Он там нужен. Ты же знаешь Рамона. Ты знаешь, он всегда чувствовал, что Куба – его родина. Он решил остаться там и построить там новую жизнь. Он велел сказать, что любит тебя и папу и что будет навещать вас время от времени.
Заговорил Карлос. Он говорил спокойно, не отрывая глаз от Марии.
– Он делает то, что подсказывают ему чувства, мамочка. Не ругайте его за это. Рамон – уже взрослый человек и должен идти своим путем.
Глядя на Карлоса, Мария испытывала разные чувства, в которых не могла сразу разобраться. Он изменился; с темной бородой, в грубой, полевой форме он выглядел похудевшим и окрепшим. Но тут ее внимание отвлекла мать: она опять принялась причитать.
– Сыночек мой! Мой Рамон! Он будет один в чужом краю! Он был такой маленький, когда мы уезжали с Кубы, он ее совсем не помнит.
– Он не будет одинок, мамочка, – сказал Карлос, утешая ее. – Он будет с друзьями. Мы соединились с группой повстанцев в битве за Сантьяго. Это славные люди, урожденные кубинцы, сильные и верные, и Рамон будет с ними.
Мария прикоснулась к плечу матери.
– Не грусти, мама. Рамон жив и здоров и поступает так, как считает нужным. Порадуйся за него. И перестань плакать. Здесь Эдуардо и Карлос. Они вернулись. Покажи же им, что ты этому рада.
Инес Мендес выпрямилась.
– Ну конечно, я рада. Вы, наверное, там ничего не ели, да? От вас остались кожа да кости! – проговорила она ворчливо. – Пойдемте, я хорошенько вас накормлю.
Карлос откашлялся.
– Немного погодя, мамочка. Сначала я хотел бы сказать два слова Марии. Давайте выйдем в сад, Мария.
Мать исподтишка бросила на девушку торжествующий взгляд, но Мария сделала вид, что ничего не заметила. Ей внезапно стало как-то неловко с Карлосом, словно он стал для нее совсем незнакомым человеком.
– Конечно, конечно, Карлос. Мама, мы скоро вернемся.
В саду Карлос вошел под сень беседки и повернулся к Марии с серьезным лицом. Он не пытался обнять девушку, и это ее удивило.
– Мария, – медленно проговорил он, его потемневшие глаза смотрели на нее с непонятным выражением, – я хочу сказать тебе сразу, чтобы ты могла принять решение. Иначе это будет несправедливо по отношению к тебе.
Мария вдруг поежилась, как от холода, хотя утро было знойным и душным. Какая-то неестественность была в поведении Карлоса.
– Мария, я тоже решил остаться на Кубе навсегда. Я вернулся только для того, чтобы повидаться с тобой и сообщить об этом. И спросить, поедешь ли ты со мной?
Мария была потрясена. На Кубу? Мысль об этом приходила ей в голову, но казалась несерьезной.
– Если ты думаешь, что ты там никого не знаешь, что будешь единственной женщиной среди мужчин, ты ошибаешься. В группе повстанцев уже есть несколько женщин, а одна из них, Маргарита Гомес, была там с самого начала восстания и не раз сражалась бок о бок с мужчинами. Я уверен, что ты ее полюбишь, потому что она сильная женщина, похожая на тебя, Мария.
– Ты твердо решил, Карлос?
Он кивнул; выражение его лица было по-прежнему выжидающим.
– Да, я понял, что вся моя жизнь должна пройти на Кубе. Вопрос в том, захочешь ли ты разделить ее со мной?
– Карлос, – проговорила девушка, беспомощно пожав плечами, – я не знаю, что сказать. Это так неожиданно!
– Я понимаю. Вот почему я должен был сказать тебе об этом сразу же, чтобы ты свыклась с этой мыслью. Я хотел дать тебе время все обдумать.
Мария прислонилась к решетчатой стене беседки.
– Карлос... произошло что-то еще? Ты даже не попытался поцеловать меня? Неужели твои чувства ко мне так изменились?
Молодой человек вспыхнул, потом ответил тихо:
– Я не изменился, Мария. Я по-прежнему люблю тебя, по-прежнему хочу, чтобы ты была моей женой. Просто я чувствую, что моя просьба несправедлива. Хотя я долго размышлял, прежде чем принял решение так распорядиться своей жизнью, я не имею права просить тебя разделить ее со мной. Поэтому, если ты не представляешь себе, что можешь выйти за меня и жить на Кубе, я приму это твое решение, хотя мне будет очень горько.
