– Я постараюсь ее забыть. Думаю, что это у меня получится. – Он налил девице выпить. – Если ты мне поможешь.
– Конечно. Ведь я здесь именно для этого. – Она лукаво улыбнулась. – А если дашь мне чуточку денег, я буду сильнее стараться.
– Денег? – озадаченно переспросил Глэдни.
Девица быстро опрокинула в себя виски и встала, подбоченясь.
– Я их стою, котик. Сам увидишь.
Глэдни с изумлением взглянул на нее и наконец-то осознал, где он находится. Откинувшись на спинку стула, он коротко рассмеялся.
– Ну что ж, почему бы и нет? После того, что она сделала, мне уже на все наплевать.
Вытащив из кармана десятидолларовую банкноту, он свернул ее и сунул девице за вырез платья. Почувствовав тепло ее груди, он провел по ней кончиками пальцев.
– У меня наверху комната, – заявила она. – Второй этаж, первая дверь направо. Поднимайся. Я скоро приду. Только улажу здесь кое-какие дела.
– Ладно, – отозвался Глэдни, криво усмехнувшись.
Он взял бутылку, отхлебнул из нее и направился к лестнице.
Открыв нужную дверь, он вошел и очутился в крошечной комнатке, где едва умещались кровать и два комода. На одном из них возвышалось зеркало. В комнате царил полумрак, солнечные лучи с трудом пробивались сквозь щели в закрытых ставнях.
С минуту Глэдни стоял, не шевелясь и размышляя, что он здесь делает. Вообще-то он ничего не имел против того, чтобы время от времени развлечься с проституткой. Чаще, правда, эти развлечения никакой радости ему не приносили, но зато скрашивали одиночество. А сейчас ему просто необходимо утешиться и забыться!
Услышав, как за спиной у него распахнулась дверь, Глэдни обернулся, решив, что пришла его дама. Однако вместо нее он увидел старуху с длинными седыми волосами и сморщенной, словно пергамент, кожей. В руках она держала кувшин, тазик и полотенце.
– Думаю, тебе эти вещи понадобятся, – бесцветным голосом произнесла она и, поставил тазик на комод, налила в него воды. Затем поставила кувшин и рядом положила сложенное полотенце.
Процедура эта показалась Глэдни настолько омерзительной, что он едва подавил желание выскочить из комнаты.
– Милли сейчас придет, – сказала старуха, пятясь. Лицо ее оставалось непроницаемым.
Ага, значит, ее зовут Милли. И Глэдни сделал еще один глоток из бутылки.
Он уже чувствовал во всем теле приятную легкость и теперь пил для того, чтобы сохранить это состояние. Если бы он на некоторое время перестал вливать в себя виски, он бы неминуемо протрезвел и блаженное отупение улетучилось бы, а если бы, наоборот, влил слишком много, то сильно бы опьянел. И он с усердием школьника пытался удержаться на этой границе, чтобы быть ни трезвым, ни пьяным, что оказалось нелегким делом. Сделав последний глоток, Глэдни принял решение – он останется. В конце концов, деньги заплачены. А как он сам частенько поговаривал, зазывая простачков сыграть с ним в скорлупки: «Плати денежки и делай свой выбор, приятель».
Усевшись на кровать, Глэдни принялся стаскивать ботинки. Послышался тихий стук.
– Войдите! – крикнул он.
В комнату вошла Милли и закрыла за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, она улыбнулась Глэдни.
– Ну что, уже начал забывать свою зазнобу? – спросила она.
– Какую зазнобу? – переспросил Глэдни, еще раз отхлебнув виски.
Взяв у него бутылку, Милли тоже сделала глоток, затем вернула бутылку.
– Так я и думала, – подмигнув, сказала она.
– Раздевайся, – хрипло скомандовал Глэдни. Милли развязала ленту, стягивающую волосы, и тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам рыжевато-коричневой волной. Глядя на него темными, как дым, глазами, она принялась не спеша расстегивать блузку. И перед пьяненьким взором Глэдни предстали ее груди – упругие, круглые, увенчанные бордовыми сосками, которые от прикосновения прохладного воздуха моментально затвердели.
Он поспешно сбросил с себя одежду и теперь, уже голый, наблюдал, как Милли неторопливо раздевается.
Каждое ее движение было точно рассчитано. Эта женщина знала, как возбудить мужчину, и инстинктивно понимала, что процесс обнажения не менее важен, чем само обладание друг другом. Аккуратно сложив одежду, Милли положила ее на краешек комода рядом с тазиком и снова повернулась к Глэдни. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь закрытые ставни, разрисовали ее тело золотисто- коричневыми полосами, под которыми виднелся треугольник, темный и таинственный.
– Похоже, ты это уже не раз проделывала, – мрачно изрек он.
– Ш-ш, – весело прошептала Милли. – Молчи. Какие же вы все-таки мужчины странные! Или совсем молчите, или говорите слишком много, и всегда в самый неподходящий момент.
И хотя Глэдни явился сюда, чтобы чисто формально выполнить свой мужской долг, недюжинные способности Милли возымели на него свое действие. Он почувствовал сильное желание.
Милли улеглась на кровать и закинула руки за голову. Соски ее, оказавшись в полосе света, из бордовых превратились в светло-розовые.
