– И вообще, – продолжала она, – мы ведь не разговаривать сюда пришли, верно?
Глэдни подошел к ней, и они поцеловались. Упругие груди прильнули к его груди, и он почувствовал острое возбуждение, сопротивляться которому был не в силах. Да и зачем? Он поспешно овладел Милли, и их слияние было быстрым и яростным. Когда страсть поутихла, Глэдни с Милли остались лежать рядышком, чуть касаясь друг друга, но не разговаривая.
Чуть погодя в маленькой тесной комнатке, где запах немытого тела и пота заглушал сладкий запах дешевых духов, желание родилось вновь, и Глэдни снова взял ее. На сей раз он обладал ею неспешно и с такой нежностью, которой от себя и не ожидал. Обычно с проститутками он обращался намного бесцеремоннее. И на сей раз они обошлись без разговоров и каких бы то ни было излишеств. Милли крепко прижимала Глэдни к себе и тихонько постанывала от наслаждения, он так же крепко обнимал ее, входя в нее все глубже и глубже, пока наконец не наступил взрыв. Он почувствовал, как застучала в висках кровь, как по телу пробежала сладкая дрожь, услышал, как Милли, издав протяжный стон, тоже содрогнулась всем телом. А потом они снова лежали рядышком. Ее волосы касались его лица, его рука – ее груди.
– Она просто дура, – вдруг сказала Милли.
– Что? – не понял Глэдни. Он успел задремать и, разбуженный этими словами, повернулся к ней.
– Та девушка, что тебя обидела, – пояснила Милли. – Дура она, каких поискать.
Милли ошибалась. Ребекка была не дурой, а просто вконец запутавшейся девчонкой. Смирившись с тем, что Глэдни она не найдет, Ребекка вернулась в свой номер в отеле, встала перед зеркалом и взглянула на свое отражение. И все-таки как Глэдни догадался? Может, у нее на лбу написано? Ребекка где-то читала, что были времена, когда неверных жен клеймили каленым железом. Но ведь она никакая не неверная и не жена. Чтобы ею стать, нужно хотя бы выйти замуж.
Глэдни ей не муж, и она ему ничего не должна. Если она и согрешила, то Глэдни это никак не касается. Тогда почему ее гложет чувство вины?
Размышления Ребекки прервал стук в дверь.
– Кто там? – спросила она.
– Ребекка, это я, Стивен. Можно войти?
– Стивен, я ужасно устала с дороги.
– На одну минутку! – взмолился Стивен. Ребекка обреченно вздохнула.
– Ну ладно. – Она открыла дверь и отступила, пропуская Стивена в комнату.
Войдя, он пристально посмотрел на нее.
– С тобой все в порядке?
– Естественно, – раздраженно ответила Ребекка. – А что со мной может быть не в порядке?
– Не знаю. Просто ты так внезапно сорвалась с места и убежала... Ребекка, надеюсь, ты простишь меня, но, мне кажется, ты чересчур волнуешься о Глэдни, и я никак не пойму почему.
– Не поймешь?
– Нет.
– Глэдни знает, – просто ответила Ребекка.
– Знает? О чем?
– О нас. Он знает, что мы... что я тебе отдалась.
– Но откуда? – Стивен нахмурился. – Ты ему сказала?
– Нет, – покачала головой Ребекка. – Я его так и не нашла. Он как сквозь землю провалился. Но я сразу поняла, как только увидела его на вокзале. А ты разве ничего не заметил?
– Конечно, нет. Да и ты как могла заметить?
– По глазам. Как только он нас увидел, он сразу все понял.
– Ну и что из того? Почему это тебя так расстраивает? Даже хорошо, что он знает.
– Хорошо? – удивилась Ребекка.
– Ну да. Теперь не возникнет никаких недоразумений. Глэдни будет знать, как обстоят дела.
– А как они обстоят, Стивен?
Теперь пришла пора удивляться Стивену.
– То есть? Разве не понятно? Ты выходишь за меня замуж. А Глэдни пускай привыкает к тому, что ты будешь моей женой. Какая разница, когда он об этом узнает, раньше или позже?
– Как может Глэдни привыкнуть к тому, к чему я сама еще не привыкла?
– Ребекка, не шути со мной так! – нахмурился Стивен.
– А я и не шучу, – вздохнула Ребекка. – Сколько раз тебе говорить, что я приму решение после Кентуккийского дерби! Ты что, забыл об этом?
– Ничего я не забыл! Только я и так знаю, какое ты примешь решение.
Его самоуверенный тон вывел Ребекку из себя.
– Стивен, временами ты бываешь просто невыносим!
Ничуть не смутившись, Стивен весело сказал:
