Она потянулась за розовым платьем из тонкого батиста, которое перед умыванием положила на кровать, и, натягивая его, вдруг почувствовала на своем теле руки Армана. Ее тотчас же охватил сильнейший жар желания. Это было похоже на настоящее половодье. Ребекка, надев платье на голову, несколько секунд оставалась в таком положении, чтобы Маргарет не могла видеть ее лицо. «Боже, что за развратные чувства! Куда подевался стыд? Ведь мне должно быть сейчас ужасно стыдно. Надо сделать усилие и взять себя в руки».
Она повернула к Маргарет спокойное лицо.
– Я готова. Пошли скорее вниз, а то чай остынет.
Вначале Ребекка очень переживала, не зная, как вести себя в присутствии Армана. Однако он был отчужденным и вежливым, как всегда, остальные тоже вели себя как обычно, и вскоре она почувствовала себя совсем легко.
Через некоторое время появился Жак – ему удалось закончить свои дела в Бофоре несколько раньше.
– Сегодня я видел Джошуа Стерлинга, – проговорил он, садясь за стол.
– А, этого дурака, – пробормотал Арман, не глядя на брата. – Надо думать, ваша беседа была очень содержательной. У мистера Стерлинга, как всегда, было много чего сказать.
Жак усмехнулся.
– Конечно. А когда у него не было? Но на сей раз он сообщил настоящие новости, их потом подтвердили и другие, с кем я встречался в поселке.
Он повернулся к Фелис:
– Можно мне еще одну чашечку, мама? Похоже, генерал Джэксон закончил строительство форта Гадсден и собирается продвинуться во внутреннюю часть Флориды. Кажется, то, что говорил тогда отец, правда. Джэксон намеревается использовать семинолов как повод, чтобы выдворить испанцев из Флориды.
– Значит, снова война! – вздохнула Фелис, осторожно наполняя чашку Жака.
– Мама, пока испанцы удерживают Флориду, мира там никогда не будет. Так сказал сам генерал Джэксон. Это слишком близко от наших границ. Стабильность в этом районе наступит только тогда, когда мы возьмем Флориду. Войны вообще никто никогда не хочет, но иногда она становится просто необходимой.
Фелис нахмурилась и посмотрела на Ребекку и Маргарет.
– Вот вы, мужчины, именно так всегда и говорите. Однако верно ли это на самом деле? Я не меньше патриотка, чем другие, но у меня нет никакого желания приносить в жертву своих сыновей. Полагаю, что большинство женщин чувствуют то же самое.
– Но существует такое понятие, как честь, мама, – усмехнулся Жак.
Из-под полуопущенных ресниц Ребекка посмотрела на Армана и увидела, что он насупился и отвернулся. «Понятно, произнесено слово «честь», и он сразу же почувствовал себя виноватым. Мужчины перебрасываются этим словом так же легко, как мячом. Непонятно только, что они под ним подразумевают. Например, Арман вполне мог спасти меня от этого брака, но считал делом чести держать данное брату слово. И что в результате? Я несчастна, и, как выяснилось, он тоже. Или вот Жак: рассуждает сейчас о чести, а разве его женитьба на мне не бесчестный поступок? Кажется, для них это слово означает именно то, что им хотелось, чтобы оно означало».
– Надеюсь, Жак, ты не собираешься вернуться к генералу Джэксону? – настороженно поинтересовалась Фелис. – У тебя есть о ком заботиться. Я имею в виду Ребекку, да и «Дом мечты» тоже на тебе.
Жак быстро посмотрел на Ребекку:
– Не надо ничего бояться, мама. У меня нет намерения снова идти на войну. Полагаю, для своей страны я и без того сделал достаточно.
Ночью, перед тем как заснуть, и в течение всего следующего дня Ребекка думала об Армане, снова и снова мысленно возвращаясь к тому, что произошло между ними в павильоне. И всякий раз ее до краев переполняло желание. Однако она понимала: такого больше случиться не должно. То, чем они занимались, было плохо, хотя все вышло непроизвольно, ненамеренно. Если же это повторится, то уже будет намеренно. Следует помнить, что подобные приключения таят в себе опасность. Остров небольшой, кругом полно слуг, моментально расползутся слухи, стоит им только что-то заподозрить. Она жаждала Армана, но страсть все же не полностью лишила ее способности здраво мыслить.
Предложение Армана поначалу показалось Ребекке вполне реальным. Но чем дольше она над ним размышляла, тем больше осознавала, что оно неосуществимо. Ребекка была дерзка, своевольна, порой даже безрассудна, тем не менее все же оставалась женщиной своего времени. Ее пугала мысль о скандале, который последует за их бегством. А что будет с родителями? Она не сможет их больше увидеть. Ведь этим поступком они с Арманом навсегда отрежут себя от всех, кого любили, – от ее родителей, Фелис, Маргарет.
А Жак? Конечно, он поступил с ней ужасно, но все же он любил ее. Она же, сбежав с Арманом, обесчестит его на всю жизнь.
В своих размышлениях молодая женщина неизменно возвращалась к разговору с Фелис, вспоминая причины, по которым та отказывалась оставлять Эдуарда. Ребекка очень хорошо запомнила, что сказала тогда Фелис: у нее нет денег, кроме тех, которыми ее обеспечивает муж. Насколько Ребекке было известно, Арман не располагал собственными средствами. Если же он ее увезет, то навсегда потеряет права на какую-либо часть состояния семьи Молино. Сама она, после того как покинет мужа, сбежав с его братом, просить деньги у родителей, конечно, тоже не сможет. И что же тогда будет? А то, что они с Арманом станут изгоями. Без средств к существованию они скатятся на самый низ социальной лестницы. По силам ли ей такая жизнь? Несмотря на любовь к Арману, какой бы огромной она ни была, Ребекка все же думала, что нет. От одной мысли об этом ей становилось страшно.
Прошло два дня, которые она прожила, вернее просуществовала, как в тумане, дрейфуя между желаемым и возможным. Ей очень хотелось видеть Армана – ив то же время не хотелось. Ребекка жаждала снова заняться с ним любовью – и понимала, что об этом нельзя даже думать. Она чувствовала себя ярмарочным канатоходцем, балансирующим на тонкой проволоке.
