мощными плечами, круглым лицом, украшенным редкими усиками, и с темными узкими щелочками глаз. Одежда на нем была грубая, башмаки испачканы грязью, но под распахнутой шерстяной накидкой красовались ярко-красные подтяжки. Он опирался на толстую трость с рукояткой в виде буквы «L».
— Это один из местных индейцев чилкутов, — сказал возница. — Его индейское имя не выговорить — язык сломаешь, и поэтому все здесь зовут его Чарли. — Он повернулся к индейцу: — Поздоровайся с маленькой леди, Чарли.
Индеец сдержанно кивнул:
— Привет, маленькая леди.
— Меня зовут Белинда, — сказала она. — Белинда Ли. И мне нужны носильщики. Сколько вы берете?
— Тридцать пять центов за фунт, миз Белинда, — не переставая улыбаться, ответил Чарли. — Вещи должны быть упакованы в прямоугольные тюки по двести фунтов. Тюки неправильной формы — дороже!
Белинда быстро сосчитала в уме.
— И как далеко вы доставите их за эту цену?
— До озера Линдерман. Двадцать семь миль.
— Возможно, я решу двигаться дальше, а сейчас мне нужны еще по меньшей мере двое носильщиков. Вы сможете найти их?
— Сколько вы заплатите?
— Вы сказали, тридцать пять центов… Вам я заплачу по сорок центов за фунт, а остальным обычную цену.
Белинда мысленно ужаснулась собственной расточительности. С тех пор как они покинули Нью-Йорк, она тратила деньги не считая, и средства ее заметно истощились. Ей на память пришли слова, сказанные когда-то отцом: «Деньги — вот что прокладывает дорогу в этом старом мире, девочка». И если все пойдет так, как она надеялась, деньги будут потрачены не зря.
Индеец, улыбаясь, протянул руку.
— Подходяще, миз Белинда. По рукам?
Она пожала протянутую руку и едва сдержалась, чтобы не поморщиться: ей показалось, что у нее трещат кости. Она ни словом, ни жестом не выдала себя и по одобрительному блеску темных глаз Чарли поняла, что ее подвергли испытанию, которое она успешно выдержала.
— Теперь спите. Чарли найдет еще носильщиков. Мы тронемся утром, рано. До Овечьего лагеря.
Кивнув, он удалился; движения его были полны достоинства и неподражаемой грации.
— Чарли — лучший носильщик в округе, мисс Ли, сказал возница. — Я отдаю вас в надежные руки.
Белинда отправилась назад к палатке. Готовясь к путешествию, она прочитала все, что только смогла найти, об этой местности и о «золотой лихорадке», и ей было известно, что Овечий лагерь был промежуточной стоянкой перед началом Чилкутской дороги. Он располагался в тринадцати милях от Дайи, и большая часть пути до него была относительно легкой, хотя нужно было преодолеть каньон шириной пятьдесят футов, по дну которого текла река. Каньон будет забит вьючными животными и людьми. Белинда была рада, что у нее есть знающий и добросовестный носильщик.
Белинда несколько месяцев планировала это путешествие, и теперь, когда цель была близка, ее охватило необычайное волнение.
Как ни странно, причиной, побудившей ее отправиться в это опасное и дорогостоящее путешествие, был отец — человек, покинувший жену и двух дочерей, когда Белинде исполнилось всего семь лет. Однако сильная личность Моргана Ли, его необыкновенное чувство юмора и жажда жизни отчетливо запечатлелись в ее памяти.
Белинда помнила красивого мужчину с раскатистым смехом и густыми усами, приятно щекотавшими ее щеки, когда он целовал ее. Она боготворила отца и после его внезапного отъезда несколько месяцев плакала по ночам.
— Твой отец — неудачник, распутник, бродяга. У него нет чувства ответственности, и мне не следовало выходить за него замуж, — эти слова мать часто говорила Белинде, когда речь заходила об исчезновении мужа.
Долгое время Белинда считала, что ее отец умер, только никто не хочет говорить ей об этом. Но потом, несколько лет спустя, она узнала, что мать один или два раза в год получает банковские чеки — иногда на большую сумму, а иногда на очень маленькую. Не было ни сопроводительных писем, ни обратного адреса, но банки, в которых выписывались чеки, были разбросаны по всем Соединенным Штатам, а последний чек, полученный несколько месяцев назад, пришел из Доусона.
После этого Белинда и стала думать о поездке в Клондайк. Разумеется, она понимала, что к тому времени, когда она доберется туда, Моргана Ли скорее всего там уже не будет, но она скучала в своей фотостудии в Нью-Йорке. Эта студия в течение трех лет — со дня внезапной смерти матери — давала ей возможность содержать себя и Аннабел, но Белинда мечтала о путешествиях в дальние края, где она будет зарабатывать себе на жизнь, продавая фотографии газетам и журналам.
Но неожиданно она обнаружила, что большинство редакторов иллюстрированных изданий не желают заключать контракт с женщиной. Они открыто потешались над ней, им казалась абсурдной мысль о том, что женщина может заниматься делом не только новым, но вдобавок еще исключительно мужским.
Белинде обещали, что ее фотографии будут приняты к рассмотрению, но только после их получения. Подготовка и финансирование поездки легли на ее плечи: ни одно издание не выдало ей аванса.
Решение Аннабел сопровождать ее только удвоило транспортные расходы. Поначалу Белинда была тверда в своем отказе, и настойчивость сестры чрезвычайно удивляла ее. Она полагала, что это просто очередной каприз Аннабел, о котором та скоро забудет, но Аннабел так и не изменила своею решения, и в конце концов Белинда была вынуждена твердо заявить сестре, что ей нечего делать в этом путешествии.
Именно тогда и выяснилось, что под милой и мягкой внешностью старшей сестры скрывается железный характер. Белинда не могла выносить драматических сцен со слезами, которые закатывала Аннабел, и после недели рыданий, просьб и упреков сдалась, признавшись себе, что все же ее пугала мысль о путешествии в одиночку.
Белинда надеялась заработать немного денег, делая портреты. Она предполагала, что люди будут хорошо платить за них, поскольку их можно будет послать домой. Кроме того, она была уверена в себе и не сомневалась, что сможет делать фотографии этой неосвоенной и дикой местности и издательства будут рады напечатать их. И если фотографии будут достаточно хороши, все забудут о том, что их делала женщина.
Ее абсолютно не интересовало золото.
Чарли разбудил Белинду рано утром, хотя, по ее убеждению, утро наступило только по часам. Она сомневалась, что когда-нибудь привыкнет к длинным ночам и таким же длинным дням в этих широтах. Она читала, что здесь, на Севере, были такие места, где солнце зимой целый месяц не всходит над горизонтом.
Чарли привел еще двух носильщиков-индейцев, очень похожих на него, только помоложе. Он не стал утруждать себя официальным представлением, а просто сказал:
— Они не говорят по-английски так, как я. — Он ухмыльнулся. — Но хорошие носильщики. Не такие сильные, как я, — добавил он, поведя мускулистыми плечами, — но хорошие. Мы отправляемся прямо сейчас.
Он стал складывать палатку. Аннабел, все еще спавшая внутри, проснулась и испуганно вскрикнула:
— Белинда!
— Моя сестра еще не встала, Чарли, — сдерживая смех, сказала Белинда. — Начинайте переносить другие вещи. К тому времени как вы вернетесь после первого перехода, мы соберем палатку и будем готовы.
Чилкут пожал плечами. Вместе с другими носильщиками он скрепил сундуки и ящики специальными ремнями, взвалил на плечи и тронулся в путь. Белинда была поражена размерами груза, который они несли без видимых усилий. Индейцы взяли больше половины их вещей!
