— Аллу? Да ну ее… С вечера дома нет. С вечера, представляете? Девушка, называется. Шляться они все могут, а вот… А вы кто?
Р.М. повесил трубку. Остались трое. У Изотовых телефона не оказалось
— везение кончилось. У Рады Катерли трубку не брали. У Минасовых к телефону подошел мужчина.
— Назовите, пожалуйста, себя, — потребовал он.
— Моя фамилия Петрашевский. Я старый знакомый вашей жены, хотел бы с ней поговорить.
— У меня нет жены, — отрезал мужчина.
— Простите… Я думал, что говорю с мужем Дины. Тогда ее дочь…
— У Дины нет мужа, — сообщил мужчина. — А дочь ее сука. Кого еще позвать?
— Они дома? — продолжал настаивать Р.М., надеясь, что хотя бы здесь услышит, наконец, хоть что- то вразумительное.
— Нет.
— А когда я смогу…
— Я и сам хотел бы знать, — сказал мужчина и бросил трубку.
Все. Никого из них дома нет. Их позвали на Брокен, и они пошли, потому что не могли иначе. Куда? Где их Брокен? Здесь? Хорошо, если здесь. Сейчас Лена — центр всего. Правда, она спит. Точно ли — спит? Слышат ли они друг друга во сне? Это ведь не телепатия. Законы явления еще совершенно непонятны. И есть ли какие-то особые законы? Вот сверхзадача, как утверждает методика, и к этой сверхзадаче он еще и не подступился.
Что делать? Брокенские ведьмы после шабаша возвращались в свои дома. Возвращались ли? Все легенды, и сейчас не до того, чтобы отделять зерна от плевел. Ну, выразился — зерна от плевел. Рехнулся — сам с собой заговорил стилем романов. Сейчас нужно думать коротко и четко. Главное — совершенно успокоиться. Все должно решиться в ближайшие минуты. Именно минуты, время часов кончилось.
10
Р.М. вернулся в приемное отделение и встретил раздраженный взгляд врача. Надоели мы ему с Тамарой, — подумал Р.М. А где она, однако? Врач был один.
— Где… — начал Р.М.
— Там, — врач махнул рукой в сторону внутренней двери. — Она главного поймала. Поговорит и выйдет. Посидите.
Сидеть не хотелось. Р.М. встал у зарешеченного окна.
— Скажите, Юрий Рустамович… Такие вот молодые девушки, как Лена, часто к вам сюда…
Эта тема вполне устраивала врача, она показалась ему нейтральной. Он подумал, даже перелистал бумаги на столе.
— Да как вам сказать… Чаще, чем хотелось бы, конечно. То есть, случается. Психозы. Нервы сейчас у всех… А шизофрения реже. Значительно.
— В последнее время было много случаев? Я хочу сказать, отчего с Леной вдруг так…
— Странный вы вопрос задаете, — врач пожал плечами. — Это же не грипп. Сейчас, кстати, вообще хорошо. Ваша девочка — первая за полтора месяца. Больше стариков возят и алкоголиков.
Он что-то говорил еще о трудностях профессии, но Р.М. перестал слушать, он узнал, что хотел.
Из внутренней двери вышла Тамара, не глядя ни на кого, пошла к выходу. Р.М. двинулся следом.
— Что? — спросил он.
— Один нормальный человек в этом бардаке, — буркнула Тамара. — Сказал, что посмотрит Леночку, как только она проснется. И сразу выпишет.
— Без «если»?
— Какие «если»? Он так и сказал: раз здорова, выпишем немедленно.
Господи, — подумал Р.М. — почему даже самые умные и предприимчивые женщины верят всему, что хотят услышать?
— Тома, — сказал он, — бывало ли раньше, чтобы Лена, не предупредив, куда-то уходила? На несколько часов. Или на день.
— Рома, отвези меня домой, — сказала Тамара. — Нужно обед приготовить. И обратно за Леночкой.
— Тома, я спросил…
— Рома, ну что ты все о пустяках каких-то… Бывало, пропадала часа на четыре. Года два назад — на целый день, утром ушла в школу, а к вечеру ее все нет. Оказывается, сидела у моря, тоска на нее, видишь ли, напала. Ну, я ей показала тоску.
— Это она сама сказала — у моря?
— Конечно.
Р.М. не хотел уезжать. Ожидать нужно было здесь. Они должны появиться. И тогда придется что-то делать, потому что именно здесь им появляться ни к чему. Может, действительно — отвезти Тамару и вернуться, на такси это займет полчаса. За прошедшие сутки он уже потратил на такси… ну, ладно, еще об этом думать. Если ночь прошла тихо (но где они блуждают, никого ведь не было дома!), то, возможно, полчаса ничего не изменят?
В машине Тамара закрыла глаза, но, конечно, не спала, просто не хотела разговаривать. Р.М. подумал, что при всей своей житейской искушенности Тамара так и не догадывается, какая за всем случившимся стоит давняя история, и какую роль эта история сыграла в судьбе Лены.
— На твоем месте, Рома, — неожиданно сказала Тамара, не открывая глаз, — я бы повесилась.
У Романа Михайловича в груди взорвалась бомба, рой осколков стремительно проник в сердце, и в груди стало пусто, сердце упало в эту пустоту и забилось. Сказать он ничего не мог, понял, что Тамара все прекрасно знает, сама додумалась или Галка сказала. Умом искушенной прорицательницы она вмиг выразила все, что думает, и о чем думал сам Р.М., даже отдаленно не желая себе признаваться. Тамаре действительно не нужна была Лена, чтобы вершить суд над клиентами, она сама была пифией, ведьмой. Может, в этом единственном случае закон второго поколения дал сбой? Или Тамара лишь очень тонкий психолог? Скорее всего. И что же он, Роман Петрашевский, будет делать после того, как все сегодня кончится, прояснится, и неизбежно придется обратить мысль извне внутрь себя и отвечать перед собой за поступки, в которых не был виновен, но которые совершил?
Четкость. Одно слово Тамары — и ничего не осталось, кроме смятения.
Он почувствовал руку на своем локте и весь сжался.
— Рома, — сказала Тамара, — я сама не своя, не обращай внимания. Просто я подумала, что никуда они Леночку не отпустят. А я без нее не могу. И ты здесь не при чем.
Хорошо, что машина в это время остановилась — приехали. Р.М. отдал шоферу последнюю трешку и остался стоять на пустом тротуаре — Тамара уже была в палисаднике. Здесь, по небольшому пространству, отделявшему дом от проезжей части улицы, бродили, не глядя друг на друга, несколько девушек. Лет им было по семнадцать-двадцать. Одна, одетая почему-то в теплую, не по сезону, шубку, была совсем юная — лет пятнадцати на вид. Р.М. заметил, что на одном и том же месте, в полуметре от заборчика, каждая из них останавливалась, протягивала вперед руки и начинала что-то нащупывать в воздухе, будто здесь располагалась невидимая стена. Ощупывая преграду, девушки приближались друг к другу, пока их пальцы не соприкоснулись.
Сразу изменились выражения лиц: девушки улыбнулись, напряжение исчезло, они обнялись и стояли так, и о чем-то быстро заговорили, и странным был этот разговор, будто беседа пятиклашек, придумавших тарабарский язык и говорящих на нем, чтобы учителя не выведали их наивных секретов.
Удивило Романа Михайловича поведение Тамары. Она тихо присела на скамейку и внимательно слушала, будто понимала, даже кивала головой время от времени и шевелила губами.
Ведьмы на Брокене, — подумал Р.М., — судя по легендам, были активнее в своих оргиях. Может потому, что их было больше? Или легенды, как обычно, преувеличивают? Что случится, если он заговорит с
