Сакулин, Пушкин и Радищев. Новое решение старого вопроса, М. 1920). В советском литературоведении утвердилась точка зрения, формулированная В. Е. Якушкиным, - его аргументация потребовала лишь некоторых уточнений и оговорок, имевших в виду, необходимость более строгого учета в возражениях Пушкина того 'опыта истории', которого еще не могло быть у Радищева, писавшего свое 'Путешествие' до французской революции.
Книга Радищева вошла в круг ближайших интересов Пушкина летом 1833 г. в связи с его работой над -->'Историей Пугачева'-->. Эта книга не могла, конечно, дать материала для конкретной документации тех или иных глав исторической монографии. Но значение ее для великого поэта было неизмеримо шире, так как именно 'Путешествие из Петербурга в Москву', как самое яркое и авторитетное обобщение политических, социально-экономических и бытовых данных о Российской империи последней трети XVIII столетия, позволяло вплотную подойти к осмыслению наиболее острых и ответственных проблем, вставших перед Пушкиным в эту пору.
Вопросы, которые волновали Радищева, продолжали оставаться, говоря словами Белинского, 'самыми живыми, современными национальными вопросами' и в последние годы жизни Пушкина. Несмотря на то что процесс разложения крепостного хозяйства определялся все более явственно, правовые нормы, регулировавшие жизнь помещичьего государства, в течение еще полустолетия оставались неизменными. Не претерпели существенных изменений и формы борьбы 'дикого барства' или 'великих отчинников', как называл Радищев крупных земельных собственников, со всякими попытками не только ликвидации крепостного строя, но и с какими бы то ни было мероприятиями, которые бы эту ликвидацию подготовляли. Естественно поэтому, что Пушкин в середине 30-х гг. с таким же основанием, как Радищев в 1790 г., а декабристы в 20-х гг., не возлагает никаких надежд на возможность освободительного почина, идущего от самих помещиков, и так же, как его учителя и предшественники, трезво учитывает политические перспективы ликвидации крепостных отношений или сверху, 'по манию царя', или снизу - 'от самой тяжести порабощения', то есть в результате крестьянской революции.
Разумеется, было бы большою ошибкою ставить знак равенства между политическими концепциями Пушкина и Радищева даже в пору их известного сближения. Нельзя забывать, что в то время как автор 'Путешествия из Петербурга в Москву' не питал никаких иллюзии относительно того, что интересы самодержавно-помещичьего государства несовместимы с чаяниями трудового народа, Пушкин пытался после разгрома движения декабристов как-то отделить самодержавие как юридический институт от его классовой базы и от его же военно-бюрократического аппарата. В этом отношении великий поэт был не прав, но зато он гораздо более четко, чем Радищев, отделял в своих политических концепциях ненавистную им обоим верхушку правящего класса, придворную и поместную аристократию, от дворянской интеллигенции, или, по его терминологии, 'просвещенного дворянства'. Русской дворянской интеллигенции, по прогнозам Пушкина, и суждено было выполнить ту роль, которую во Франции в 1789-1793 гг. успешно сыграло 'третье сословие'. 'Что же значит, - отмечал Пушкин в своем дневнике от 22 декабря 1834 г., - наше старинное дворянство с имениями, уничтоженными бесконечными раздроблениями, с просвещением, с ненавистью противу аристокрации и со всеми притязаниями на власть и богатство? Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе. Кто были на площади 14 декабря? Одни дворяне. Сколько же их будет при первом новом возмущении? Не знаю, а кажется, много' (-->см. т. 7-->).
Вот почему имена Радищева и Пугачева оказываются в центре внимания Пушкина и как романиста, и как историка, и как публициста. От Пугачева к Радищеву и от Радищева опять к Пугачеву - таков круг интересов Пушкина в течение всего последнего трехлетия его творческого пути.
При переписке в 1835 г. черновика статьи, написанной в 1833-1834 гг., Пушкин в ряде мест сократил и смягчил свои высказывания, приспособляя их к цензурным условиям и широко пользуясь формами так называемого эзоповского языка. Повествование и в первой и во второй редакции велось, правда, с самого начала не от имени автора, то есть самого Пушкина, а от лица московского либерального барина, человека совсем иных интеллектуальных данных и общественно-политических взглядов, чем Пушкин. Это облегчило последнему неблагодарную задачу полемики с Радищевым, снимая с него ответственность и за некоторую нарочитую противоречивость этой полемики, и за ту подчеркнуто-благонамеренную платформу, с которой новый 'путешественник' в этой дискуссии не сходил.
Шоссе. - Первоначальный вариант заголовка, этой главы: 'Дорожный товарищ'.
...'Клариса' очень утомительна'. - О романе Ричардсона 'Кларисса Гарлоу' (1748) см. суждения Пушкина в 'Романе в письмах' (т. 5, стр. 477-478).
Нравственно-сатирический роман - один из романов Булгарина.
Я раскрыл ее и прочел заглавие: 'Путешествие из Петербурга в Москву'. В библиотеке Пушкина сохранился уникальный экземпляр этой книги, которым он, видимо, и пользовался во время работы над своей статьей. Надпись на принадлежавшем Пушкину экземпляре гласит: 'Экземпляр, бывший в Тайной канцелярии, заплачен двести рублей. А. Пушкин'. Книга, переплетенная в красный с золотым тиснением сафьян, имеет ряд замечаний и подчеркиваний, сделанных на полях красным карандашом. Как доказывает В. Л. Бурцев, все эти отметки принадлежали Екатерине II и использованы были как своего рода руководство к действию при допросах Радищева ('Биржевые ведомости' от 13 декабря 1916 г., Э 15981).
Бедная Москва! - В черновой рукописи далее зачеркнуто: 'Ныне нет в Москве мнения народного: ныне бедствия или слава отечества не отзываются в этом сердце. Грустно было слышать толки московского общества во время последнего польского возмущения. Гадко было видеть бездушного читателя французских газет, улыбающегося при вести о наших неудачах'. Очень характерна в связи с этим запись в дневнике Н. А. Муханова от 5 июля 1832 г. о его встрече с Пушкиным и Ф. И. Толстым 5 июля 1832 г. в Петербурге: 'О Вяземском он сказал, что он человек ожесточенный, aigri, который не любит Россию, потому что она ему не по вкусу . Толстой говорил, что Андросов презирает Россию, о несчастном уничижении, с которым писатели наши говорят об отечестве, что в них оппозиция не правительству, а отечеству. Пушкин очень сие апробовал и говорил, что надо об этом сделать статью журнальную' ('Русский архив', 1897, Э 4, стр. 657).
...на стороне Москвы. - Далее зачеркнуто: 'Г. А. заводит журнал, потому что он отставлен от выгодного места. Г. В. пишет роман, потому что роман в цене. Критики пишутся, потому что по краям газетного листа нужен фельетон в 1 S вершка, как кайма по краям шали'.
Шевырев, Киреевский, Погодин и другие написали несколько опытов, достойных стать наряду с лучшими статьями английских Reviews. - Пушкин имеет в виду статьи Погодина и Шевырева в журнале 'Московский вестник' 1827-1830 гг. (см. об этом его письма к Погодину от 1 июля 1828 г. и к Плетневу от 26 марта 1831 г.). Высокая оценка статьи И. В. Киреевского 'Обозрение русской словесности 1828 года' дана была Пушкиным в 'Литературной газете' (см. стр. 53). О статьях Киреевского в журнале 'Европеец' см. письмо Пушкина к их автору от 4 января 1832 г. (т. 10).
...с лучшими статьями английских Reviews. - Далее зачеркнуто: 'Даже в журнале, принадлежащем к предприятиям чисто торговым, даже и тут перевес на стороне московского издателя: какая смышленость в выборе переводных статей! какая оборотливость в суждениях о предметах вовсе чуждых понятиям критика! какое бойкое шарлатанство! Куда петербургским торгашам угнаться за нашими!'
Философия немецкая... начинает уступать духу более практическому. Пушкин имеет в виду тот круг идей, который в московских литературно-философских кругах стал определяться примерно с 1831 г. (см. статью И. В. Киреевского 'Девятнадцатый век' в журнале 'Европеец', 1832, кн. 1) и получил впоследствии выражение в полемике Шевырева с Надеждиным. 'Мое мнение такое, - утверждал Шевырев, - что в настоящем учении нашем эпоха синтетических умозрений и логических построений должна уступить место ясному и подробному анализу и историческому изучению предметов в них самих, без логических предубеждений, которые туманят зрение. Пора освободиться от влияния германской умозрительности и смотреть на предметы своими очами' ('Московский наблюдатель', 1836, ч. VII, май, кн. 2, стр. 270-271).
Москва и Петербург. - Пушкин имеет в виду статью Гоголя 'Москва и Петербург (Из записок дорожного)', напечатанную в 1837 г. под названием 'Петербургские записки'. Статья эта была в распоряжении Пушкина и предназначалась в 1835 г. для включения в 'Путешествие из Москвы в Петербург', а в 1836 г. при попытке опубликовать ее в 'Современнике' подверглась запрещению. См. об этом документы, опубликованные Ю. Г. Оксманом в газете 'Литературный Ленинград' 31 марта 1934 г., Э 15.
...рапорт, поданный им Шувалову... - В автографе этот рапорт, опубликованный в 'Московском телеграфе', 1827, Э 2, не выписан, но сохранился в бумагах Пушкина в писарской копии.
