думал о ней ни разу - и только сейчас понял это. Видимо, я на самом деле стал взрослее и догадался: как бы там ни было, нельзя любить образ прошлого - хотя бы потому, что это нелепо и бессмысленно. Время своей неумолимой секирой разрубило наши чувства на ничего не значащие куски, которые уже никогда не создадут ничего цельного и настоящего. Ведь все равно Виниэль сейчас уже не та, какой я ее знал и любил. И если ты спросишь меня, питаю ли я к ней какие-нибудь чувства, я отвечу: 'Да'. Но - люблю ли я ее? - нет. Я люблю тебя.
- Знаешь, по закону...
Он прикоснулся к ее губам пальцем:
- Конечно, знаю. Когда я вернусь с вершины Горы, я поступлю так, как велят законы селения...
/если мне будет позволено вернуться/...
8
- Сегодня забежит Одмассэн, - сказал Ренкр.
Вдовая неожиданно резко обернулась к нему и покачала головой:
- Я видела вчера тот сверток, что он тебе принес. Что происходит? Зачем тебе читать то, что предназначено для другого, даже если тот другой уже мертв?
- Он не мертв, - ответил долинщик. - Сверток предназначен для меня.
Кирра недоверчиво посмотрела на него, ее руки медленно опустились.
- Конечно. Как же я сразу не догадалась?
Вопреки ожиданиям Ренкра, в ее голосе не было ненависти или злобы. Он подумал, что признаться следовало раньше, а теперь... как-то глупо все получилось.
- И что же ты намерен делать дальше? - спросила она.
- Этот камень, - долинщик достал из-за пазухи кровавый кристалл, необходимо отнести к вершине Горы. Именно поэтому я так часто спрашивал, когда же мне можно будет ходить... подолгу.
Вдовая кивнула:
- Уже можно. Прошло достаточно времени, и организм взял свое. Кого ты намерен увести с собой на сей раз?
Он покачал головой:
- Я знаю, что твой муж погиб именно в том походе и в его гибели, пусть невольно, ты винишь меня. Я даже знаю, как он погиб, потому что именно я видел его последним, именно я закрыл ему глаза и пообещал выполнить его предсмертную просьбу. Он хотел, чтобы вы знали - Хилгод погиб славной смертью, защищая своих соотечественников.
- Глупости! - зашлась в крике женщина. - Глупости! Глупости! Глупости! Какая чушь - 'славная смерть'! Ты так до сих пор и не понял, мальчик, - не бывает славной смерти, не бывает...
Она замолчала, отвела взгляд и долго смотрела на причудливую пляску пламени.
- Наверное, ты тоже в чем-то прав, - молвила Вдовая спустя некоторое время. - В конце концов, то, что ты собираешься сделать, нужно многим, не только одному тебе. Да и прошлый раз... ты ведь вел их туда, искренне веря в свою правоту, вернее, в правоту всезнающего мудреца. И не твоя вина, что мудрец оказался не таким уж и всезнающим. Но беда в том, что и в тот и в этот раз ты заберешь с собой самых дорогих мне альвов. Тогда пропал Хилгод, теперь пропадет сердце Хиинит. А потом вырастет другой Хилгод, достойный сын своего 'славного', - она горько усмехнулась, - своего 'славного' отца, и уйдет вслед за ним на борьбу с льдистыми змеями, чтобы не вернуться.
- Да, - согласился Ренкр. - Наверное, так оно и будет. Но в прошлый раз я уходил, ничего не оставляя за собой. Теперь здесь останется мое сердце - и оно будет в ладонях твоей дочери. Конечно, это нечестный обмен, но это все, что у меня осталось. И хотя бы поэтому я изо всех сил постараюсь вернуться.
Вдовая вышла из пещеры, так ничего и не ответив. Наверное, ей нечего было ответить, а может быть, она просто не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как она плачет.
Наша память - огромный сундук:
много пыли и старых вещей.
Но открыли крышку, сквозняк подул,
и мы видим их вновь - зачем?
Прикоснувшись пальцем опять к тому,
что когда-то ценил, берег,
понимаешь внезапно - не обмануть,
не вернется время твое.
И ты можешь те вещи вертеть-крутить,
можешь даже забрать с собой.
Все равно - былое не возродить,
как и не возвратить покой.
А безделицу сильно сожми в руке,
разломай ее на куски.
Крепко стисни горло седой тоске,
закричи ей надрывно: 'Сгинь!'
Только горечь утрат оживет опять,
подползет змеею к груди.
И придется пригреть, ведь нельзя прогнать
и сказать ей: 'Прочь! Уходи!'
На мгновение вспомнишь костер в лесу,
чьи-то тени, улыбки, смех,
и внезапно сердце ускорит стук
и часы замедлят свой бег.
...Закрывая крышку, стирая пыль,
возвращаясь к своим делам,
ты опять прикажешь себе:
'Не забыть
нужно выбросить этот хлам!'
Глава девятнадцатая
Если бы мои враги пригрозили мне утратой богатства, славы, дома, я рассмеялся бы и сказал, что все это никогда мне не принадлежало. Если бы мои враги пригрозили мне потерей честного имени, я бы приказал им убираться прочь и, возможно, замарал бы себя сквернословием. Если бы мои враги пообещали мне абсолютное бессмертие, я бы их проклял.
Мэрком Буринский
1
Для Дрея всегда оставался загадкой тот самый процесс, который, по сути, и делал его бессмертным. Регенерация проходила без какого-либо участия со стороны человека и так, как ей заблагорассудится. Слава Создателю, пока ее рассудок ('Послушал бы кто-нибудь твои мысли, это ж перл какой - рассудок процесса!') не слишком выходил за нормальные рамки и не приращивал вместо отрубленной правой руки еще одну левую. А ведь, наверное, очень даже запросто мог бы.
Ладно, не об этом сейчас думать надо... А о чем?! О том, что ты уже полдня (или полночи) пытаешься научиться управлять регенерацией? Кушайте, крыски дорогие, кушайте.
Но ведь когда-то же это получилось, черт побери, получилось, пусть даже и случайно. А сейчас организм заявляет: 'Дулечки, хозяин. Мне, про между прочим, боль такую терпеть без надобности. Так что иди ты к троллям со своими дурацкими экспериментами'.
Но ведь получалось же!
Он попытался вспомнить, как это было в прошлый раз, а заодно, отвлекаясь, все-таки попытаться обмануть свой организм.
2
Кораблей Дрей никогда не любил. Нет, в детстве он, конечно, как и любой мальчишка, не раз воображал себя капитаном далекого плавания - Право руля! Лево руля! 'Прямо по курсу пираты. Предлагают сдаться'. Ха-ха, к бою, друзья. Мы им покажем!
Словно в отместку за несуществующих, но всегда побежденных пиратов, море мстило Дрею, злорадно покачивая его на своих неустойчивых волнах.
Можно быть четырежды бессмертным и уметь великолепно плавать, но морская болезнь - это морская болезнь. Так что выбирайте удобное место у борта с живописным видом на восход или закат - что больше по вкусу - и болейте себе на здоровье. Только, если можно, не слишком громко и поаккуратнее, все-таки на нижней палубе тролли делом занимаются - гребут то есть.
