камень, война, смерть... Я вздрогнул и подумал, что начинаю потихоньку отождествлять себя с Талигхиллом. Кажется, еще в самый первый день Данкэн говорил о чем-то подобном. Для полного комплекта не хватает еще только этого! Сон избавил меня от размышлений, но успокоения не принес.
НОЧЬ С ПЯТОГО ДНЯ НА ШЕСТОЙ
Сегодня ночью снова случилось происшествие. Кажется, это приобретает все более грандиозные масштабы. Я проснулся от жуткого трубного крика, словно умирало какое-то животное и из последних сил просило о помощи, взывая к человеческому милосердию. Вообще-то я не считаю себя особо впечатлительным, но здесь, в этой проклятой 'Башне', поневоле становишься таковым. Накинув на себя рубаху и натянув брюки, я выскочил из комнаты и помчался к лестнице. Крик донесся снизу, уже немного тише и спокойнее, словно опасность, угрожавшая тому, кто кричал, миновала. К моему удивлению, никто, кроме меня, крика этого не услышал. Или же решили отсидеться за дверьми своих номеров, что мало вероятно. Я перегнулся через перила и посмотрел вниз. Внизу, у одного из гобеленов, стоял олень. Могучий зверь устало запрокинул назад голову, отягченную роскошными рогами, и вздрагивал всем телом; из раны над лопаткой сочилась кровь. Перепрыгивая через ступеньки, я помчался 'на помощь'. Не знаю, что стукнуло мне в голову, - ведь олень запросто мог распороть мне живот одним взмахом своих роскошных рогов. Но когда я, запыхавшийся и растрепанный, оказался внизу, зверя и близко не было. Зато там стоял Мугид и невозмутимо смотрел на меня: - Что-то случилось, господин Нулкэр? - Где олень?! - Какой олень? Вам, кажется, приснился дурной сон. Я покачал головой, с трудом переводя дыхание. Все-таки потерял форму, сидя в этой пр-роклятой 'Башне'! - Не мне, господин Мугид. Не мне. Так что же вы сделали с оленем? - А что я, по-вашему, мог сделать с оленем? И - кстати - откуда ему здесь взяться? Если вы не забыли, мы изолированы от внешнего мира. Да и не водятся в горах олени. - А эта кровь - она откуда просочилась? - Я устало ткнул пальцем в черное пятно на полу. - Полноте! Какая же это кровь, господин Нулкэр? Это просто кто-то из слуг разлил масло. Я прикажу, и к утру пятна не будет. - Не сомневаюсь, господин Мугид. Наверху все-таки захлопали двери и чьи-то ноги застучали по ступенькам. Видимо, господа внимающие решили наконец выяснить причину ора, разбудившего их. А Мугид теперь спишет все на меня - мол, проснулся, выбежал чуть ли не в исподнем и кричал что-то об олене. Противно стало. Я пошел наверх. - Что случилось? - спросил Данкэн, перевешиваясь через перила. - Ничего, - угрюмо бросил я. - Но кто-то же кричал, - раздраженно проговорил Валхирр. Я отмахнулся: - Спросите у господина Мугида. Данкэн, кажется, понял. Остальные захлопали глазами и провожали меня взглядами до тех пор, пока я не скрылся у себя на этаже. Парня в очках среди них не было - наверное, слишком крепко спал.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
Мугид, конечно, оказался прав - утром пятна не было. А раз не было пятна, то и говорить, в сущности, не о чем. Приснилось, привиделось, прислышалось. Показалось. Я мрачно сидел за столом и с садистским удовольствием поглощал салат. Одинокий, блестящий от масла гриб откатился в сторону и делал вид, что он здесь ни при чем и, уж конечно,- несъедобен. Я наколол его на вилку и сжевал. Нечего прикидываться! - Признайтесь, Нулкэр, вы ведь вчера что-то видели, - небрежно произнес Данкэн. Великий конспиратор! Можно подумать, Мугид не заметит наших перешептываний. Я удивился этой мысли. В конце концов, с какой стати мне скрывать от старика то, что я говорю с кем-либо о вчерашнем? Ведь это я оказался в дурацком положении. - Видел, - проворчал я. - Скажите, Данкэн, в горах водятся олени? Тот озадаченно посмотрел на меня и сморщил лоб: - А при чем здесь олени, Нулкэр? Или вы таким образом пытаетесь уйти от вопроса? - Нет, просто интересно. Понимаете, я вчера видел оленя. - Во сне? - Наяву, Данкэн, наяву! Хотя наш почтенный повествователь желал бы убедить меня в обратном. Журналист кивнул: - Итак, олень. И что же он делал, этот ваш олень? - Стоял и истекал кровью. И еще кричал. Кстати, вы не слышали крик этой ночью? - Слышал.- Данкэн отпил из своего бокала и потянулся за пирожным. Кажется, не существовало ничего, что могло бы заставить этого человека хоть на несколько минут потерять интерес к завтраку. - Слышал, поэтому и выбежал. Жаль только, что не сразу - сначала лежал и думал: 'Показалось или нет?' Остальные, между прочим, поступили подобным же образом. - Вы уже и это успели узнать? - Как говорится, положение обязывает, - самодовольно заявил Данкэн. - По сути, вы последний. - А вот и ошиблись. Очкарика, по-моему, среди нас нет, так что я думаю, вы его не успели допросить. Журналист скривился: - Ну у вас и выраженьица, господин Нулкэр! 'Допросить'! Впрочем, вынужден признать вашу правоту: не успел. Зато выяснил, что юноша заболел. Видимо, держал открытым окно и простудился. Я пренебрежительно хмыкнул: - Спрашивали небось у Мугида? - А у кого же еще? - парировал Данкэн. - Он на данный момент - самый информированный человек в гостинице. - И самый правдивый, - саркастически добавил я. - Ну, по крайней мере, будем знать официальную версию случившегося. В это время к моему плечу прикоснулись. Я обернулся. - Вы сплетничаете не хуже двух столетних старушек, - сказала, улыбнувшись нам, Карна. - Может, поделитесь секретами с умирающей от любопытства девушкой? Я взглянул на Данкэна: - Спасем умирающую? - Вы всегда отличались неоправданным человеколюбием, - хмыкнул тот. Рассказывайте, а я займусь тортом. - Похоже, господин журналист наедается впрок, - заметила девушка. - Ага, он просто узнал, что на самом-то деле запасы в гостинице скоро подойдут к концу, а никакого радиопередатчика у Мугида нет. Вот и старается перед смертью на... накушаться. - Нулкэр, прекратите грубить! - велел журналист. - Просто не вижу никакой причины обижать повара, готовившего сей шедевр.- Он указал на кусок торта с кремом. - Ведь кроме меня его никто не ест: остальные наши, с позволения сказать, коллеги ударились в философию и разглядывают собственные тарелки так, словно это - ключи к разгадке всех тайн бытия сразу. А повара жаль. - Так что же вы так увлеченно обсуждали? - спросила Карна. - Неужели кондитерские таланты местного кулинара? - Нет, - рассмеялся я. И вкратце пересказал то, что случилось этой ночью, и наш разговор с журналистом. Девушка внимательно выслушала меня и кивнула: - Понятно. Скажите, Нулкэр, у вас не складывается впечатление, что господин Мугид превосходно осведомлен о происходящем с нами? Я имею в виду эти сверхталанты на сутки. - А даже если и так? Он в этом не признается, можете не сомневаться. - А вы не задумывались почему? - Что - 'почему'? - Да все - почему! - воскликнула Карна. Потом понизила голос и пояснила: - Почему Мугид стал повествователем и почему живет здесь, в 'Башне'? Почему мы на сутки становимся обладателями сверхъестественных способностей и почему старик знает об этом? И почему он скрывает свое знание, а не помогает нам? Почему, наконец, мы сами ничего не предпринимаем? - Ну, последнее я могу вам объяснить. Заметьте, что с самого утра и до позднего вечера у нас нет ни одной свободной минуты. Мы просыпаемся - нас будят стуком в дверь, - завтракаем и внимаем. Затем обедаем и внимаем. Или вообще сидим до вечера голодные, потому что не отрываемся от повествования, после ужинаем и идем спать, вымотанные настолько, что не способны даже подняться ночью, когда слышим чей- то крик. Разумеется, мы ничего не предпринимаем. У нас нет времени даже задуматься об этом как следует. - Господа, - произнес Мугид. - Если вы не против, давайте отправимся вниз, чтобы начать новое повествование. Я обличающе взмахнул рукой: - Видите? - Да, - кивнула Карна. - Вижу. Но с этим нужно что-то делать, вы не согласны? - Согласен, но что? Мы поднялись из-за стола и вышли вслед за остальными. Только Данкэн увлеченно шаманил над тарелкой с тортом. Девушка вздохнула: - Не знаю. Но что-то, несомненно, делать нужно. Журналист оторвался от сладкого и присоединился к нам. - Давайте поразмыслим над этим, - предложил я, - а завтра утром поделимся своими мыслями. - Давайте. Это на самом деле...
ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЬМОЕ
Это на самом деле была всего лишь церемония, а не торжественные похороны, которых удостоивался каждый усопший правитель-Пресветлый. Просто предыдущие умирали на руках своих слуг, а от Руалнира осталась только полуразложившаяся голова, которую и в гроб-то не положишь. Какие уж тут похороны... Скорбная процессия вышла из ворот дворца и направилась к Аллее Владык. Эту Аллею еще в незапамятные времена проложили на обширной парковой территории. Здесь устанавливали памятники всем бывшим правителям-Пресветлым. А в самом дальнем конце Аллеи чернела большая металлическая дверь, ведущая в гробницу усопших членов династии. Аллея была открыта для посещения и считалась одной из достопримечательностей Гардгэна. Лишь в гробницу невозможно было войти постороннему: хитроумный механизм, изготовленный древними мастерами, открывал дверь только тогда, когда в небольшую замочную скважину вставляли и проворачивали положенное количество раз специальный ключ. Ключ сей хранился у Харлина и сейчас лежал в кармане его траурного одеяния. Когда настанет время, дворцовый казначей исполнит свой долг, отопрет дверь в гробницу. А пока он шагал, скорбно склонив голову, вместе со всеми. Рядом с Харлином шел с прямой спиной Талигхилл, и лицо его не отражало никаких чувств. В городе стало непривычно суетно и серо. Хмурые лица прохожих, угрюмые взгляды, сжатые кулаки. Не было в городе того, что именуют всеобщей скорбью об усопшем, хотя Руалнира вроде бы и любили, и почитали. Так вот оно и получается: живешь и не знаешь, как о тебе после упомянут - одной строчкой в крошащемся летописном свитке или массой толстенных книг;
