халате бирюзового цвета, громко чавкая, ел мозг из большой вареной кости. Жукаускас попивал <жиздру>, Головко курил кальян. В большом готическом окне можно было видеть их отражения, поблескивающие на витраже. Абрам Головко закрыл глаза и зевнул. - Чудеса и небо без ливня, - сказал Саха, отложив кость. - Мне так хорошо с вами. Ну, расскажите же подробнее, как борьба, как Дробаха... - Нормально, - ответил Софрон, - все это нормально. Вы что, знаете Дробаху? Откуда? Где же все-таки последний агент? - В жопе... - засмеялся Саха. - Да, я знаю Дробаху. Он принял меня в партию. А где агент, я в самом деле не знаю. Но как вы видите, нам вообще этого ничего и не надо. - Ах, да, да... - Жукаускас отхлебнул <жиздры> и пристально посмотрел в камин. - Чего? - Да ничего. Откуда у вас это все?! Откуда в Советской Депии вот эта вся... вообще... ну это... западная... южная... вот прямо... жизнь. А? Прямо ведь так? - Прямо ведь так. - Ну? - Не догадываетесь? - Я - Старший инструктор. - Алмазы. - Алмазы? - Алмазы. Софрон резко допил <жиздру> и налил себе <чучу>. - Но ведь это невозможно! Алмазы принадлежат государству! Вы не распоряжаетесь ими! Их увозит специальный самолет - и все. И никто не знает. Оборонные дела. - Взятки, - сказал Саха. - Но нельзя же всех... - Почему? Софрон резко выпил <чучу> и налил опять <жиздру>. - Нет, но это невозможно, ведь есть же план по алмазам, там ведь надо сколько-то добывать, это фиксируется, куда-то складывается, там следят... - Приписки. - Но нельзя же все приписать! - Почему? - Не получится, ведь это же маразм какой-то... Ну там чуть-чуть... Немного... Но ведь не все! - А взятки? - Ну хорошо, хорошо... Но я знаю, что существует план продажи алмазов в мире и твердая цена. И больше продавать нельзя. Иначе будет скандал, снижена цена, и там начнется уже большая политика. И вы что, ограничились это, как говорится, дозированной продажей? - Нет, конечно. - Но я что-то не слышал о каком-то буме мирненских алмазов. По-моему, на мировом рынке все спокойно. - Взятки. - Ну хорошо, и там взятки, но ведь алмазов-то больше! Реально больше! Куда их девать?! Не можете же вы утверждать, что вы продали два, когда вы продаете пять!
- Почему? - Как это почему?! Потому что вы продали пять!!! - А приписки? - Приписки, как я понимаю, уже в отрицательном смысле? - А почему бы и нет? - Но кто пойдет на такие чудовищные приписки? - А взятки? - Но ведь вы выходите уже на государственный уровень! Там своя система проверок! Там... президент, там парламент, там разведка. Вы что, можете все это подкупить?
- А почему бы и нет? - Но ведь есть честные люди! Они не будут молчать! - А кто им поверит? - А если у них есть факты? - Их можно заткнуть. - Убить, что-ли? - Ну почему, сразу так убить.., - Павел Амадей Саха ухмыльнулся и постучал пальцами по столу. - Можно отправить их куда-нибудь в Якутию. В тундру... Или в город Мирный. В алмазный карьер. Или еще куда-нибудь... - Значит, ваше благополучие стоит на костях?! - возмущенно выкрикнул Софрон. - Нет, на алмазах. Что плохого в том, что мы выгодно продали свои алмазы и построили здесь прекрасный город с одним из самых высоких уровней жизни в мире? - Но остальным-то плохо! И вообще: это не ваши алмазы! - А чьи же? - Общие! Алмазы нашего государства! - Советской Депии? - Да, в конце концов! То есть, нет! Якутии! Эти алмазы принадлежат Якутии! - Да здесь якутов-то никогда и не было. Здесь была одна тайга. Пришли геологи, нашли алмазы. И все. - Но это территория Якутии! - А почему не Эвенкии? - Блин, да потому что есть такая страна - <Якутия>, и нету такой страны <Эвенкия>. А в Якутию входит все. Павел Амадей Саха вскочил и налил себе большой бокал шампанского. - Дорогой вы мой, да ведь это ж правда!.. И я так считаю! И поэтому я вхожу в партию! И я хочу, чтобы нашими деньгами и связями пользовала вся Якутия! Ведь мы уже давным-давно вложили алмазные деньги в оборот, и теперь уже существуем за счет своих банковских дел. Но можно и всю Якутию преобразовать! Чтобы везде были пальмы и цветы! Я сам из Намцев, и знаешь, паря, как мне больно, что у нас вот так, а у них вот так! У нас жарко, а там холодно. У нас настоящий киви, а у них совстско-депский. И я готов бороться за это! У нас-то, ясное дело, все думают: пошли они все!.. Но я - истинный якутянин, патриот. Давай выпьем! Жукаускас встал, прослезившись. - Спасибо друг, - сказал он, хлопнув Саха по плечу. - Ты - настоящий человек. Они чокнулись и резко выпили. - А почему вы ничего не говорили Дробахе обо всем этом? - спросил Софрон, садясь на свое место. - Я говорил! Я говорил! Я говорил! А он мне отвечал: иди, проспись, и так далее. Ведь моя идея была такой: соединить наши связи. Точнее: подменить здешнюю связь вещей. Замкнуть два конца. Чтобы никто ничего не понял. Чтобы здесь думали, что деньги поступают в Мирный, и там думали, что отправляют в Мирный разные штучки-дрючки-товары-машинки, а все это шло бы в ЛДРПЯ. Ну а уж там Дробаха, или вы, друзья, внедряли бы это во всю Якутию. - Да, но ведь у нас пока советско-депский режим... - задумчиво сказал Софрон. Как же это все внедрить? Вот если бы у нас была власть... - Так ее можно взять. - Как это? Восстание, что ли? - Восстание организовать нетрудно. Ты читал Ленина? - Да, но ведь, послушай, здесь-то поймут, что деньги и штучки-дрючки- товары-машинки идут не вам. И что делать? - А взятки? - Но ведь реально же ничего не поступает! Как же этот человек выкрутится, даже получив взятку?! - А приписки? - Но ведь есть же какой-нибудь у вас самый главный, которого не проведешь. Иначе, как же это все функционирует?! Павел Амадей Саха налил себе еще шампанского, и посмотрел Жукаускасу прямо в глаза. - Да, - сказал он просветленно. - Он есть. Его зовут Адам Купча, и он придумал и осуществил все, что произошло. Когда-то он был Семеном Копошилко, первым секретарем Мирненского горкома партии, но сейчас его духовное имя в Мирном Адам Купча. И он давно больше не секретарь. Хотя для Якутского начальства все по-прежнему. Но я знаком с ним! - слеза умиления повисла на реснице Павла Амадея Саха. - И я уверен, что он согласится. Он любит Якутию; он просто ее Бог, который есть ее река, и ее море, ее спокойствие и ее страсть, ее внутреннее напряжение и ее внешний облик, ее душа и ее сила, ее надежда и ее высший путь. И он также есть отбросы ее помоек, и говно ее уборных... - Ладно, - перебил его Софрон, - скажите мне лучше, как это вы построили тут такую огромную хренятину, и про это никто не знает. Ведь летает же в Мирный разное начальство, люди... - А мы сохранили старый Мирный, - тут же сказал Саха. - Когда летят всякие непосвященные, они попадают прямо туда. И там все нормально, прохожие ходят... Это их работа. Они работают жителями старого Мирного. Очень, кстати, неплохо платят. По-моему, четыре тысячи рубляшников в месяц. Давайте выпьем, - Давайте, - согласился Софрон, наливая себе <чучу>. - И что, так никто и не узнал, что у вас тут?! Что же это - незаметно?! - Мы маскируемся. Нет, был один юркий третий комсомольский секретарь из Якутска Осипов. Он как-то пролез. Но мы ему тут же дали дом, стипендию, машину и все такое. До сих пор живет здесь, и не думает возвращаться. А там считается погибшим. Но, кажется, жена тоже не больно-то тоскует. Так что, все так. - Какой же все это маразм, - вдруг задумчиво сказал Абрам Головко. Павел Амадей Саха одобрительно посмотрел на него, хитро улыбнулся и мигнул левым глазом. - Милый мой! - воскликнул он. - Милый! Я вот что хочу вам заявить: завтра вы полетите к третьему агенту. Его зовут Ефим Ылдя, и живет он в городе Алдане, Пароль: <Заелдыз>. - Ничего себе, - заметил Жукаускас, смешивая пополам <жиздру> и <чучу> в своем бокале. - Опять <заелдыз>? - Да. Да, Но это еще не все. Главное, что там сейчас происходит какая-то глупая война, или просто буча. Говорят, что комитет <Ысыах> захватил власть и установил национальную якутскую диктатуру. Тамошние эвенкы, они же тунгусы, конечно же против. И эвсны, они же тунгусы, тоже конечно же, против. И русские против. И советско-депские, а особенно армия. И другие якуты, В общем, хрен их там разберет, по крайней мере, самолеты сейчас туда не летают. Во всяком случае, от нас. - Ну и что же делать? - озабоченно спросил Софрон. - Вам надо будет лететь до Чульмана, а там в Нерюнгри, или прямо в Чульмане договориться, чтобы вас привезли в Алдан на машине. Придется так. - А это далеко? - Да нет, километров двести пятьдесят, правда вечномерзлотные советско-депские дороги... - Ну и похождения!.. - ошарашенно проговорил Софрон. - Что, надоело странствовать по миру? - насмешливо спросил Саха. - Для меня это лучшее время в моей сегодняшней полуглупой, длинной, как якутское шоссе, жизни! - торжественно сказал Абрам Головко, булькнув кальяном. - Я по жене соскучился... - грустно проговорил Жукаускас. - Ничего, - жестко произнес Саха. - Ничего. Якутия требует странствий. Надо полететь туда через <не хочу>. Как лекарство! - Послушайте> - устало сказал Софрон, - ну, может быть, вы знаете, где, хотя бы примерно находится этот последний агент? На Индигирке, на Колыме?.. - Да все возможно! - выкрикнул Саха. - Но я не знаю! Я говорил Дробахе: дай мне координаты, и я сам все сделаю, мы бы уже осуществляли прекраснейший план. Может быть, в Якутске уже сегодня бы рос не тальник, а нежный бамбук! - Ох! - мечтательно выдохнул Софрон. - Но он заладил: конспирация, да конспирация. И вообще, говорит: <Я не знаю>. Вот и получается. Но ничего, когда вы все сделаете, вы сразу получите полмиллиона. И мемориальные доски на роддомах, где вы появились на свет. Уже это я вытребовал от Дробахи. - Правда?.. - трепетно спросил Софрон. - Правда. - А можно будет потом поселиться... ну, скажем... здесь, у вас? - Посмотрим, приятели, посмотрим! - важно сказал Саха. - Конечно, не так просто получить гражданство в городе Мирном, но с моей поддержкой... - Какой же это все маразм... - проговорил Абрам Головко. - Милый> - сказал Саха, - ничего страшного. Давайте теперь пить, танцевать, слушать нашу музыку и смотреть мои картины!.. В конце концов, вся эта политика дерьмо, и она нужна нам
