- Ну что вы, мессир! Ваша жена в надежном месте, просто я не стал говорить это полицейским. Я уверен, что вы умеете менять свои решения.
- Я вас не понимаю.
- Допустим, вчера вы сказали мне, что не хотели в тот день спиртного, а потом, и вполне разумно, не отказали себе в нем...
- При чем здесь алкоголь? К чему вы клоните?
- Вы не понимаете, что ждет вашу жену, если она предстанет перед правосудием за убийство Клео! Это же очевидно!
Леону стало трудно дышать.
- Если я передам ее в руки властей, то вы оба ответите за убийство вашей единственной наследницы.
- Это ложь!
- Есть свидетели. Выбирайте: покой свой и жены, а стало быть, и мой покой, или...
Леон едва держался на ногах. Значит... Нет, нет! - кричало сердце, соглашайся! Я больше не хочу, чтобы меня терзал лунный коготь! Ради Катрин! Соглашайся!
- Что вы хотите?
- Сущие пустяки. Пара выступлений по телевидению о ценности находки 'Ниньи', пара статеек в научных журналах, не забудем и о светской хронике... И ваша женушка рядом с вами!
- А Клео? Она жива?
Вонахью усмехнулся.
- Спросите свою супругу!
- Возьмите любые деньги! Мой замок!
Теперь Вонахью уже смеялся в голос, а сердце Леона уже не кричало, а безвольно стонало, наливаясь каменной тяжестью...
Неожиданно закурлыкал телефонный звонок. Леон схватил трубку, как спасательный круг, и рухнул в кресло.
- Леон! Дружище! В Шенонсо мне сказали, что у тебя медовый уик-энд на Мальте. Что ж это, узнаю все от Бернара? Свадьбу зажал? Ладно. Поздравляю! Как погодка на Мальте? - затараторил Зик Транзит.
- Солнце, как всегда. - Леону очень хотелось поделиться своим горем с Зиком, он же предупреждал его. - Спасибо.
- Как тебе моя история про герцогов да Гарда и да Вилла-Нуова? На самом деле это реальные персонажи, я, конечно, кое-что добавил. Ну ты сам знаешь, - словесный поток Зика было невозможно остановить, - публика любит, как говорится, погорячее!
- Зик, я сейчас не один...
- Понимаю, понимаю! Передавай поздравления супруге и привет Клео! Как там она? Может, разрешишь ей сняться в моем фильме? Она же красавица!
- Она... она в круизе, - выдавил Леон и тут же вспомнил свой разговор со Шмерлоттом.
- По-моему, я действительно помешал твоей личной жизни, многозначительно произнес Зик. - Извини. До скорого!
- Ваш друг? - нагло поинтересовался Вонахью.
- Уйдите. Я очень устал.
- Конечно, отдохните, сэр, мы поговорим позже, когда вы будете лучше себя чувствовать! Мне очень жаль, что я пришел не вовремя! Поправляйтесь, сэр!
Глава 32,
в которой Паоло успел подхватить фонарь
Погружаясь в воду, Паоло успел подхватить фонарь и обнаружил, что яма загибается в сторону, и поэтому конца этой расщелины не видно. Только бы хватило воздуху... И тут его ноги почувствовали дно. Он даже сделал шаг, еще один, и луч фонаря осветил стенку, снова уходящую вверх. Неужели искусственный туннель? Но размышлять об этом было некогда, Паоло чувствовал, что вот-вот задохнется, он поплыл дальше и вдруг ударился грудью о камень. Он непроизвольно согнулся, но все же не глотнул воды, и луч фонаря показал какие-то росписи над его головой. Или я сошел с ума, или... Он поднял руку с фонарем, но вдруг сообразил, что его рука уже выше воды, а в следующее мгновение он всеми легкими вдохнул воздух! И поплыл быстрее по мелевшей с каждым метром воде. Наконец он встал в полный рост.
Я жив, а Клео?
Но вот луч фонарика выхватил из темноты ее фигурку.
Клео лежала ничком, но вода доходила ей только до колен, и Паоло окончательно убедился, что туннель постепенно поднимается вверх. Он встал на колени и перевернул девушку на спину. Клео не шевельнулась.
Не успел! Такого ужаса Паоло не испытывал еще ни разу в жизни! Но ведь прошло еще совсем мало времени! Он набрал в легкие побольше воздуху и приблизился к ее губам, чтобы отдать им свое дыхание, но вдруг почувствовал, а вернее угадал, что она дышит - по слабой струйке ветерка, крылышком бабочки задевшей его губы. Он отнес Клео подальше от воды, усадил к себе на колени и принялся старательно растирать ладони, ступни и плечи, чтобы согреть хоть как-то.
Боже мой, ну как же такое произошло, ну почему за этим камнем оказалась пропасть! И ведь я сам велел ей спрятаться там! Лучше бы мы вернулись на катер! Я справился бы с Гарри и увез мою Соломинку в безопасное место! Только бы она пришла в себя! Боже, возьми мою жизнь, только бы жила она, взмолился Паоло, мне ничего не надо, только бы она жила!
И вдруг Клео открыла глаза и посмотрела на него.
- Родная моя, любимая! Все хорошо, все... Но ресницы Клео безвольно дрогнули и опустились.
- Только не уходи! - Паоло осыпал поцелуями ее лицо, глаза, мокрые спутанные волосы. - Пожалуйста, живи!
Она что-то беззвучно прошептала и вдруг начала очень сильно дрожать, он услышал, как застучали ее зубы.
Зачем же я здесь сижу? Надо выбираться, этот туннель должен иметь какой-то выход! Паоло поднялся и с бесценной ношей на руках пошел вперед, думая с тревогой, надолго ли еще хватит батарейки фонаря. Он чувствовал, что мощеный огромными плитами пол туннеля, ставшего значительно шире, поднимается в гору. Стены и потолок были сплошь покрыты латинскими надписями и узорами из мальтийских крестов. И вдруг впереди он увидел какую-то фигуру на постаменте.
Это была статуя святого Павла. Паоло сразу узнал своего небесного покровителя и обрадовался ему, как родственнику. Перед святым стоял массивный подсвечник со множеством оплывших свечей и масляных светильников, но самое главное, на плечи статуи была наброшена огромная бархатная мантия, тяжелыми складками задрапированная на полу вокруг постамента, а на подсвечнике лежал коробок спичек.
- Святой апостол! Ты прости меня, - совершенно серьезно обратился к нему Паоло, - но сейчас твоя мантия больше нужна Клео. Ты мне ее дашь, ладно? Я обязательно верну.
Паоло осторожно посадил Клео на постамент статуи, обошел вокруг, чтобы стянуть мантию вниз, и вдруг на стене за статуей обнаружил полукруглую чашу, наполненную водой, стекавшей из высеченного в камне широко распахнутого глаза. Паоло с жадностью напился, не уставая благодарить святого, снял с изваяния мантию и хотел было завернуть в нее девушку. Но ведь на ней совершенно мокрая одежда...
Святой Павел, я не сделаю ей ничего плохого, а ты пока не смотри, я тоже ничего не увижу, я выключу фонарь.
В полной темноте Паоло попытался осторожно снять с Клео разорванное платье, но понял, что не справится, потому что у него сразу почему-то затряслись руки, а мокрые тряпки словно приросли к коже. Он опять включил фонарь и, опять попросив прощения у святого, расстелил его мантию на полу, а потом осторожно освободил Клео от лохмотьев. Она не сопротивлялась, а только беспомощно дрожала. К горлу Паоло сразу покатился комок, едва он увидел ее грудь, живот, узкие бедра.
Это было совсем не то чувство, которое обычно приходило, когда Паоло оставался наедине с девушкой. Те мимолетные подружки всегда представлялись ему лишь неизбежными и заинтересованными участниками занятного физиологического процесса. Никогда после Паоло не искал с ними встреч, потому что оставалась неловкость: не только он сам словно подглядел за чем-то, что не предназначалось для чужих глаз, но и они тоже знали теперь о нем больше, чем ему того хотелось бы. Сейчас же слабая девичья плоть, уже не
