выпал из гнезда и приземлился у лавки сапожника. Сапожник взял вороненка к себе, ухаживал за ним, обучал. Ворон научился говорить на языке людей. Каждое утро он прилетал на ораторскую трибуну Форума и громко приветствовал Тиберия и двух его сыновей -Германика и Друса, потом вежливо здоровался с прохожими. Так шло много лет, пока сосед-сапожник из зависти не убил его. Возмущенный народ чуть не разорвал убийцу на куски. Устроили пышные похороны. Два раба-эфиопа несли гроб с телом ворона, впереди плыли венки, процессию возглавлял флейтист. Огромная толпа народа сопровождала безвременно погибшего ворона до костра, сложенного по правую сторону от Виа Аппиа в двух милях от Рима. Древние не знали попугаев. Самые ранние рассказы о попугаях в Европе, какие я нашел, датируются XVII веком. Вот, к примеру, один из случаев, происшедший со знаменитым попугаем Генриха VIII. Птица сидела на подоконнике королевского дворца и, уж неизвестно как, свалилась в Темзу. A boat! a boat! twenty pounds for a boat! (Лодку, лодку! Двадцать фунтов за лодку! (англ.)) -- в ужасе завопил тонущий попугай. На крик подоспел лодочник, спас попугая и лично отнес его королю. И когда, счастливый, лодочник протянул руку за двадцатью фунтами награды, попугай, отряхнувшись, повернулся к королю и прохрипел: Give him a panny (Дай ему грош! (англ.)).
ЗВУКОПИСАТЕЛЬНЫЕ СТИХИ
На способность птиц подражать языку человека человек ответил попыткой подражать языку животных. Brekekekex, koax, koax -- поет хор лягушек у Аристофана. Хор этот -- один из прародителей лягушечьего хора Казинци. Ронсар, Дю Барта и Гамон звукописали песню жаворонка:
Elle, guindee du Zephire,
Sublime, en l'air vire et revire
Et у decligne un joli cri
Qui rit, guerit et tire l'ire,
Des esprits mieux que je n'ecri.
Ronsard
(Взлетая на крыльях зефира,
Парит он и вьется в эфирах,
И плещет веселую трель,
И звоном неистовой лиры
Вселяет целительный хмель.)
Ронсар
La gentille alouette avec son tire-lire
Tire l'ire a l'ire et tire-lirant tire
Vers la voute du Ciel, puis son vol vers ce lieu,
Vire et desire dire a Dieu, Dieu, a Dieu, Dieu.
Du Bartas
(Льется жаворонка в шири свиресть: свир-тир-лир,
Тир-тир лиры, свир свирели, лиро-свиретирь.
Свил обитель ты из трелей, в небеси висишь,
Виры крылий, взвился в выси, в выси, в звень и в тишь)
Дю Барта
L'Alouette en chantant veut au zephire rire
Lui cri vie vie et vient redire a l'ire,
O ire! fuy, fuy, quitte quitte ce lieu
Et vite, vite, vite adieu, adieu, adieu.
Gamon
(Легких ветров звон -- жаворонка песня:
Жить, жить, жить, парить; жить -- что есть чудесней!
Кинь, кинь, кинь, прости серость сирых мест,
В небеси звенит синь, синь, синь окрест.)
Гамон
Тянулись за французами и венгры. Вот, к примеру, стихотворение в подражание птичьим голосам, принадлежащее перу Гергея Эдеша:
О НЕКОТОРЫХ ВЕСЕННИХ ПТИЦАХ
Воробышки чирикают: Чирик-чирик -- порхая.
Тоскует ласточка: Фичир! -- Вицичц -- пищит синичка.
Чиж говорит: Чиз-чиз -- Питиньть-тинь-тиньтъ -- трезвонит зяблик.
Щегол: Счиглинц-счиглинц -- толкует свое имя нам он,
А жаворонок: Динь-синь! Кинь-дзинь! Вот-вид-глядите!
По-гречески скворец в ответ: флиорео! Но!
Удод-заика: Тот-я-тот-тот! Вот! Хоп-хоп! Вот-то-то!
И речь кукушки не плавна: Ку! Куку! Ку-да-идете!
И явно слышатся средь песен соловьиных зовы:
Иди! Иди-не-жди! И-вместе-мы-посвищем- сладко!
Но все это, конечно, лишь поэтические вольности. И народ слышит порою в птичьих голосах человеческие слова. Иволга не только жалуется, что 'ела мало, ела мало', но и, притаившись в огороде, сообщает вернувшейся домой хозяйке: 'Лидия! Гости были, дыни сплыли!' Разгадку тайны птичьего языка несколько приблизили эксперименты ученого Атанаса Кирхера. В своей книге 'Musorgia universalis' (Всеобщая музыкальная стихия), изданной в 1662 году, он пишет, что построил специальную машину, с помощью которой можно получить нотную запись песен соловья. Что из этого вышло, неизвестно, но нотную запись голосов курицы, петуха, кукушки и перепела он приводит. Вряд ли Кирхер подозревал, что через неполных триста лет граммофон сделает его машину ненужной. В штуттгартском музее хранится коллекция из нескольких тысяч граммофонных пластинок с голосами европейских птиц и томящихся в зоопарковых клетках птиц заморских.
МОГУТ ЛИ ЖИВОТНЫЕ РАЗГОВАРИВАТЬ?
Речыо животных наука начала заниматься вплотную в XVIII веке. Первой работой на эту тему можно считать книгу аббата Бужана, которая по тем временам была большой дерзостью, ведь официальная наука утверждала, что у животных нет разума, а одни только инстинкты, и говорить они, следовательно, не могут. Аббат из осторожности дал книге шутливое название: 'Увеселительное философствование о языке животных'. Поскольку недозволительно было наделять животных разумом, он придумал теорию, по которой животные одержимы различными демонами. Лев -- демоном ярости; птицы -- демоном кротости; собаки, кошки, обезьяны -- демоном хитрости; лошади и рогатый скот -- демоном полезности. В эту теорию, имитирующую теософскую доктрину переселения душ, сам аббат, конечно, не верил, но она была нужна ему как ширма для развития главного тезиса книги: у животных есть эмоциональная жизнь, есть разум, животные понимают друг друга и в определенных пределах способны выражать свои мысли, т. е. разговаривать, общаться. Ширма, однако, не спасла. Церковные власти обвинили автора в ереси -- теология не предмет для шуток. А парижские женщины настолько серьезно восприняли дело Бужана, что публично выразили свое возмущение: выходит, обнимая комнатных собачек, они обнимают демонов мужского пола?! Возмущенные, они так бойко раскупали книгу, что она выдержала четыре издания. Следующим этапом было накопление материала. Здесь я, собственно, и приступаю к своей теме -- к курьезным книгам, посвященным речи животных (Замечу, что не хочу касаться серьезных наук, занимающихся механизмом звуков, которые издают животные. В этой важной отрасли знания есть немало светил европейской и мировой известности; вмешиваться в их исследования и тем профанировать их я не собираюсь. Охотно верю профессору д-ру Баштиану Шмиду, что курица издает 13 звуков, а петух -15. Не считаю сомнительным и наблюдения Августа фон Берлепша, согласно которым пчела-матка, находясь в улье, издает звук 'вуах, вуах', а выползая из улья -- 'тю, тто'. Эти специальные вопросы к библиофилии отношения не имеют.).
СОЛОВЬИНАЯ ПЕСНЯ
Лучшим знатоком соловьев показал себя немецкий естествоиспытатель и орнитолог И. М. Бехштайн. По результатам своих наблюдений он переложил на человеческий язык двадцать четыре соловьиных мелодических предложения (J. М. Bechstein. Gemeinniitzige Naturgeschichte Deutschlands nach alien drey Reichen (Общеполезная естественная история Германии по всем ее трем государствам). Leipzig, 1789.). Слава этой работы затмила все прочие труды и книги Бехштайна. Особенное впечатление произвело переложение на французов. Шарль Нодье издал его полностью вместе с поэмой Альба Овидия Ювенция 'Philomela' (Соловей). Бельгийский библиофил Ранье Шалон, которого мы уже знаем по мистификации Форса, поразил на этот раз друзей книги фортелем посерьезнее, издав на одном-единственном художественно оформленном листе песню соловья (Мон, 1840):
Тю, тю, тю
Спе тю цква,
Тио тио тио тио тио тио тио тике;
квтио квтио квтио квтио, зкво зкво зкво зкво зкво
Цю цю цю цю цю цю цю цю цю цю ци!
